Суд да дело. Судебные процессы прошлого

Так оно, в общем-то, и получилось. В чем Спасович, безусловно, превзошел молодого князя Орбелиани, так это в убедительности раскрытия полицейских махинаций на следствии и в оспаривании выводов экспертизы. Ему удалось вскрыть механизм, которым пользовались тифлисские «пинкертоны» в работе со свидетелями, и убедительно доказать ангажированность следователей, которые кто-то из карьеристских соображений, а кто-то под влиянием глубокого внутреннего убеждения в правильности версии убийства фактически фальсифицировали ряд важнейших показаний. Что касается заключений судебных медиков, то Владимир Данилович со ссылками на тогдашние европейские светила калибра Каспера, Майра и Тардье вслед за И. М. Сорокиным продемонстрировал крайнюю шаткость их выводов.

Развязка

Несмотря на убедительную работу эксперта и адвоката, судебная палата оставила приговор без изменения. Сегодня нам трудно понять, почему это произошло. Несомненно, решение окружного суда, подтвержденное судебной палатой, было неправильным: насколько мы можем судить, виновность Давида Чхотуа и повара Габисонии не была однозначно доказана в судебном заседании, и весомые сомнения в этой виновности нам сегодня очевидны. Весьма вероятно, была допущена судебная ошибка…

Баронесса Варвара Мейендорф, урожденная Шервашидзе, дружившая с сестрами Андреевскими и знавшая Чхотуа, в своих воспоминаниях писала: «Но, к сожалению, несчастный Чхотуа не смог предоставить никакого алиби, и, так как ни у кого не оставалось ни малейшего сомнения в том, что произошло именно убийство, он был приговорен к ссылке на 20 лет в Сибирь. Через много лет реальный убийца на смертном одре признался в преступлении, и невинная жертва была освобождена из Сибири. Так получилось, что я оказалась на том же теплоходе, на котором он возвращался из ссылки. Я была счастлива увидеть бедного парня, снова вернувшего свое честное имя. Я подошла к нему, обняла и расцеловала».

Увы, это в высшей степени маловероятно. В биографии Давида Чхотуа говорится, что срок каторги он отбыл полностью и из ссылки возвратился только в 1917 году; очевидно, это произошло по майской амнистии, под которую Чхотуа подпадал как лицо, достигшее 60-летнего возраста. Никакой информации о признании «истинного преступника» нам обнаружить не удалось; вполне возможно, Варвара Мейендорф что-то перепутала или приняла желаемое за действительное.

Несчастья продолжали преследовать Давида Чхотуа: значительная часть его рукописей, посвященных исследованию «Витязя в тигровой шкуре», которым он занимался в Сибири, исчезла. Известный советский ученый, академик С. Н. Джанашиа, издавший некоторые труды Чхотуа, так оценил его вклад в руставелеведение: «Взгляды Чхотуа являются отчасти плодом ее (поэмы. — А.К.) нового рассмотрения с точки зрения буржуазной культуры Европы, отчасти же они повторяют унаследованные по традиции, вырабатывавшиеся из поколения в поколение взгляды передовых кругов грузинской феодальной интеллигенции». Поэтому, заключает он, очерки Д. Чхотуа имеют, прежде всего, культурно-историческое значение; многие его соображения мы не можем разделить не только методологически, но и фактически, однако «автором высказываются и такие взгляды, с которыми современная руставелология должна серьезно посчитаться».

А нам осталась загадка, по уровню драматизма и таинственности вполне годящаяся в сюжеты незаурядного детективного сериала. Да вот только их создатели почему-то предпочитают истории выдуманные…

32. Вершина адвокатского красноречия

(дело крестьян села Люторичи, Российская империя, 1879)

По известному выражению Н. А. Некрасова, в 1861 году «Порвалась цепь великая, порвалась — расскочилася: одним концом по барину, другим по мужику!» По целому ряду причин крепостнические отношения, складывавшиеся веками и по меньшей мере в течение двух веков существовавшие в полном объеме, изживались медленно и во многих случаях болезненно. История пореформенного суда полна делами о спорах между помещиками и крестьянами по поводу земельных и долговых отношений. Часто это дела не гражданские, а уголовные: не видя возможности отстоять свое право на землю, действительное или мнимое, крестьяне прибегали к насилию в отношении помещиков, их управляющих и представителей государственной власти.