Суд Джульетты

На этот раз им повезло. Только-только они заспорили о том, куда лучше пойти — налево или направо, — как на дороге со стороны шоссе показалась женщина с объемистыми сумками в руках. Как оказалось, она родилась в этом селе, но покинула его лет тридцать назад и теперь жила в городе. Сюда изредка приезжала навестить старую мать, которая упорно не хотела уезжать из этого забытого Богом места.

— Это не наша церковь, — заявила она уже и без того озадаченным репортерам. — В старину за рекой жили старообрядцы, это их часовня. Приехали они в наши края лет двести тому назад, откуда-то с севера. Жили тихо, мирно, в чужую жизнь не лезли, но и в свою не пускали. Раньше у них большая община была, а сейчас осталось человек двадцать. Возглавляет общину древняя старуха, но кто она и где живет, не знаю.

— И священник у них есть? — спросил Андрей.

— Раньше был, сейчас не знаю. Только они его не священником, а наставником кличут. А вам зачем эта церковь? Историки, что ли?

— Нет, не историки, — нестройным дуэтом ответили пришлые. — Мы журналисты и хотим поговорить с наставником этого храма.

— Не знаю, — с сомнением протянула женщина. — Очень уж они скрытные. Их всегда преследовали, и при царе, и при советской власти. Потому-то они и прячутся, никого к себе не подпускают. Вряд ли вы его найдете…

Поблагодарив женщину за помощь, репортеры повернули назад, к часовне. История с венчанием в ней теперь казалась совсем необъяснимой. Зачем Настя и Виталий выбрали для бракосочетания не церковь, а часовню, принадлежащую общине сектантов? И почему староверы, тщательно оберегающие себя и свою веру от внимания чужаков, согласились на это?

После рассказа словоохотливой женщины надеяться, что спустя час двери часовни гостеприимно откроются, не приходилось. Нужно было искать обходные пути. Обойдя вокруг здания, они обнаружили еще одну дверь — в ризницу, тоже наглухо закрытую. Сектанты действительно ревностно охраняли свой покой.

И все же им повезло: на тыльной стороне дома со стороны кладбища они увидели маленькое оконце, закрытое изнутри только куском картона. Проблема заключалась в том, что Старцева была слишком мала, чтобы до него дотянуться, а Ветров, хоть и не отличался атлетическим сложением, мог запросто застрять в узком проеме.

— Давай я тебя подсажу, — предложил Андрей. — А ты посмотришь, может, какая-нибудь дверь открывается изнутри.

Он подставил ладони. Аня оперлась на них, как на ступеньку, и, потянувшись, уцепилась за край проема. Еще подтянулась и заглянула вниз. По счастью, прыгать не пришлось. Изнутри под окно кто-то предусмотрительно подставил скамейку, на которую она благополучно приземлилась. Предположение Ветрова оправдалось. Наружная дверь в ризницу была закрыта только на внутреннюю щеколду, которую Аня открыла без особого труда.

Детективы-любители оказались у цели. Опытный Ветров захватил с собой фонарик, и его острый луч осветил внутреннее пространство часовни. Скромность и простота отличали убранство обители староверов. Стены без росписи и лепнины, лишь выкрашенные голубой масляной краской. На их фоне многоярусный иконостас из темного дуба, увенчанный пятью главками с крестами, напоминал силуэты деревянных церквей под северным поморским небом. Должно быть, глядя на них, староверы вспоминали родные места, покинутые предками много лет назад, чтобы сохранить свою веру в чистоте и неприкосновенности.

Перед иконостасом была сделана солея в две ступеньки, на солее — престол, покрытый белой пеленой с изображением креста. Чуть в сторонке — дубовый резной столик, на котором во время венчания лежали предметы, необходимые для свершения обряда. Сейчас он пустовал.

Часовня была прибрана, но чистота не могла скрыть следы упадка и разорения: краска на стенах потемнела и кое-где отслоилась; отсыревшая штукатурка некрасиво свисала с потолка пластами, готовыми отвалиться в любую минуту; окна, украшенные цветными стеклами, запылились и помутнели. Иконостас утратил часть икон, так же как и простенки боковых стен, на которых сиротливо чернели пустые оклады.

Должно быть, староверы отчаянно бедствовали, потому что ничем иным нельзя объяснить ужасающую разруху. И все же Аня едва ли не впервые в жизни ощутила поистине священный трепет, а не праздное любопытство зеваки, обычно охватывающее ее в помпезных, разодетых в золото и парчу городских храмах. Наверное, нечто подобное испытали Виталий и Настя, если для того, чтобы связать свои судьбы, выбрали эту захудалую часовенку, предпочтя ее именитым соборам.

«Почему же все так ужасно закончилось? — с горечью подумала Аня. — Как несправедливо!»