Суд времени. Выпуски № 23-34

Артстволы у германцев: 57 тыс.

Артстволы у нас: 45 тыс.

Танки (у нас чуть больше): 3 900

У них: 3000

Самолёты, подавляющее преимущество у них. Вот показатели. И вдруг я утыкаюсь в цифры.

Военное производство СССР и Германия в 42 году. Когда мы потеряли Украину, когда всё было переброшено, когда всё было на военно-мобилизационный режим.

Артстволы СССР: 33 100

Артстволы Германия: 14 000

Превосходство в 2,4 раза по производству… Уже к 42 году.

Танки Германия: 9 000

Танки СССР: 24 000

Превосходство 2,6. Мы научились делать эти 34-ки, исправили узлы.

Самолёты: 25 тыс. против 14.

К 42 году военное производство наше уже побеждает. Это делала не система? А почему другая система не могла с ней сражаться? Почему, это заслуга-то системы решающая. А вот почему.

Скажу немодную мысль. Шпеер просит Гитлера снизить потребление в гражданских отраслях, а Гитлер говорит: «Мы не можем, — мы развалим тыл». Он на 15% снижает его с трудом.

Тут происходит нечто совершенно другое. Германская экономика ещё мощнее, но за счёт трудового подвига, великих советских людей, и за счёт того, что эта система смогла на такой подвиг мобилизовать, мы сломали немцев в промышленности, мы добились там всего этого. Это делал, конечно, наш замечательный народ, но не народом это единым делалось. Это делала огромная организация. И, в каком-то смысле, мы же должны признать правду. Ещё и очень жёсткая организация. И лежали бы мы, без этой жёсткости, под немцами такие замечательные. И лежали бы мы под ними. И спасибо тому, что состоялось. А давайте дальше думать, о том, как без этих издержек, без этого чудовищного…

Сванидзе:Вопрос, вопрос зададите?

Кургинян: Скажите, пожалуйста, разве такая позиция, по существу, для Вас не близка? Вот всё, что Вы говорили, мне казалось, это же вот это? Или нет? Если нет — скажите.

Киличенков

: Сергей Ервандович, я с вами согласен. Наша система оказалась более жестокой, чем система нацистской Германии. Она позволила мобилизовать наш потенциал в более высокой степени. Но я обращаю Ваше внимание и спорю с коллегами совсем по другому поводу — не следует забывать, что система допустила колоссальное количество ошибок, за которое расплачивалось общество, народ за это расплачивался. И эти ошибки, по моему глубокому убеждению, можно было не допускать.

Кургинян: Вы же согласны, что немцы допустили не меньше ошибок в ходе войны.

Киличенков: Ошибки, и Вы сами говорили, допускали все. Безусловно.

Кургинян: Да, допускали все.

Киличенков: Конечно, я с этим согласен.

Кургинян: Что ж мы на неё-то одну всё вешаем, бедненькую, уже столько лет…

Сванидзе:Спасибо.

Киличенков: Но это нужно видеть…

Морозов:Я прошу прощения. Все цифр, которые были сказаны, правильны, но я всё-таки в данном случае рекомендовал бы, их, так сказать, не переоценивать, — эти цифры.

Вот, Алексей Валерьевич меня поправит, сколько из этих танков, произведённых в 42-м году, были Т-34, сколько были танки Т-70 и по таким важнейшим параметрам, которые не прозвучали, как производство боеприпасов. Потому что можно механически наращивать количество стволов, но не обеспечивать их боеприпасами. С производством боеприпасов были большие проблемы.

Сванидзе:Спасибо.

Кургинян: К сожалению…

Сванидзе:Спасибо.

Морозов:Не будем переоценивать эти…

Кургинян: Не будем переоценивать, но не будем и недооценивать.

Сванидзе:Спасибо.

Сванидзе:Там был ещё момент… Это с пор не имеющий дна, но я возвращаю уважаемых коллег профессионалов к воспоминаниям Дмитрия Фёдоровича Устинова, который играл очень большую роль в производстве вооружения во время войны, я бы сказал решающую. И он вспоминает, что Сталин после начала войны разжал свою железную руку, отдал это дело, по производству вооружения, профессионалам. И было сделано то, что не было сделано и должно было сделано до войны. Он понял, что если контроль будет такой же с его стороны, — будет хана. Он отдал это профессионалам, тому же Устинову. Т. е. это не продукт системы.

Кургинян: Устинов, это не система?

Сванидзе:Нет.

Кургинян

: А что ж тогда?

Сванидзе:Устинов — это профессионал. А система партийного руководства разжала свою железную хватку. Потому что она оказалась в смертельной опасности. Это не система, это ослабление системы под воздействием смертельной угрозы. Вот что это было такое.

Кургинян: Ну, это же система?

Сванидзе:Нет.

Кургинян: Система мягкая или жёсткая, это же система? Она же не развалилась? Сталина никто не повесил? Да?

Сванидзе:Нет, Сталина никто не повесил.

Кургинян: Ну, вот и всё. Значит, система выстояла.

Сванидзе:Она выстояла по факту, потому, что мы войну выиграли. Речь идёт не о том, что она выстояла в конечном счёте. Речь идёт о том, как она проявила себя в самое страшное время войны.

Кургинян: Давайте анализировать.

Сванидзе:Спасибо. Короткий перерыв, после которого мы вернёмся к нашим слушаниям.