Суданская трагедия любви

Мы договорились, что я буду тебя называть Джо. Так мы условились, и я выполнял этот наш уговор до сегодня, когда получил твоё письмо. Теперь в этом нет смысла. Это моё последнее послание тебе, Юля. Я не думаю, что твоему мужу будет приятно читать мои письма и, главное, знать о том, что они приходят.

Да, ты выходишь замуж. А я просил тебя обращать внимание на мои начала писем, в которых я высказал то главное, что хотел тебе сказать. Но сейчас я ставлю, как говорится, последнюю букву в том, что теперь не имеет смысла.

Ты, как я понял, не сумела прочитать того, что я не решался сказать тебе всё это время. Если бы ты прочла… Если бы я сказал…

Кто знает, что могло бы случиться, если бы не было в жизни этого «если бы»?

Странная штука – жизнь. Она радует нас, тая одновременно в себе огорчения. Сегодня мы восторгаемся чем-то, а завтра от этого же страдаем. И никто не знает доподлинно, что будет завтра – счастье или горе. Но все его ждут, надеясь на лучшее. А если не надеются? Всё равно ждут, хоть с опаской, но ждут. Жизнь не может состоять только из сегодня. Обязательно будет завтра. Если не будет завтра, не будет жизни. А хочется, чтобы она была – эта странная штука – жизнь.

Я напишу тебе стихи, которые родились только что, после твоего письма.

Что случилось и кому на радость

ранним утром в журавлиный лёт

на щеке слезинка задержалась,

словно уж никто меня не ждёт?

Отчего рассветы загрустили?

Так печально вытянулась синь,

словно я в огромном этом мире

навсегда теперь уже один.

И во сне что ль, стиснутый до боли,

я как будто вырваться хочу.

А сквозь окна прямо из-за моря

солнце жёлтым брызнуло на тюль.

В небе голос слышен журавлиный.

По высокой полевой траве

кто-то сыплет серебристый иней

украшает ложе, да не мне.

Вот и спрашиваю я, кому на радость

ранним утром в журавлиный лёт

на щеке слезинка задержалась,

словно уж никто меня не ждёт?

О, я не плачу,

только ты поверь мне –

На вербу в поле я смотрел с тоской.

Ах, кто бы мне любовь свою навеял,

как шёпот ветра ей порой ночной?

Но не будем об этом. Хоть и трудно даются сегодня мне строки, напишу по традиции о нашем житье-бытье, тем более, что оно подходит к концу. Николай сегодня всё ещё на работе в такое позднее время – восемь часов вечера. Но это и понятно. Последние дни дорабатываем здесь. Никакие потуги с контрактом не увенчались успехом. Провели нас за нос до последнего. Даже сейчас не хотят говорить, что всё кончено. Между тем, завтра будем заказывать билеты на самолёт и упаковывать багаж, который давно следовало бы отправить.