Суданская трагедия любви

Татьяна, наверное, другого мнения. Отношения с Сэбитом у неё складываются всё увереннее, не смотря на все препятствия со стороны её соотечественников. Наши инженеры завершают строительство лесопильного завода. Сэбит тоже там работает. Он является контрпартнёром. Так что Тане приходится всё время общаться с ним, и тут уж ничего не поделаешь. Мы уже махнули на неё рукой. Она, видимо, планирует вернуться к Сэбиту после окончания командировки. Значит, её земля не так тянет, как мужская любовь. Вот и пойми ты эту жизнь.

На этой ноте и позволю себе закончить моё ночное послание (как всегда, пишу тёмной суданской ночью).

Всем мой жаркий привет!

Твой друг Юджин

Хотелось взяться за следующее письмо. Глянул в иллюминатор. Под крылом самолёта белые облака. Земли не видно. Где пролетаем неизвестно. Солнце переместилось по другую сторону, справа от самолёта. Мы летим на юг, на Кипр. Стюард везёт тележку с едой. Стюардесса раздаёт направо и налево подносы с расфасованной пищей. Я закрываю свой дипломат и бужу Ашота. Собственно перелёт в Ларнаку занимает меньше трёх часов. Так что едва мы успели поесть, как объявили о готовности к посадке. Поступила команда пристегнуть ремни. Я напомнил Ашоту его анекдот. Он улыбнулся и встал, чтобы идти в туалет. Вовремя, ничего не скажешь, но стюардесса пропускает.

Самолёт опять погрузился в облака. За окнами потемнело. Ныряем в ночь. Всё же зима: солнце заходит быстро. Показываются вечерние огни большого города. Это я тоже люблю смотреть. Заходим на посадку с моря. Кажется, что садишься на воду, но вот слышен звук выпускания шасси, появляется взлётно-посадочная полоса, самолёт мягко касается поля, взревели двигатели, тормозя, и после длительного выруливания мы останавливаемся. Забираем из самолёта свои вещи. Тут меняется самолёт. Дальше летим другой авиакомпанией.

Здание аэропорта меня поразило своей современностью. Стекло и пластик, светящиеся рекламы, полно огней. Ничем, пожалуй, не уступает новому Шереметьево. Нас провожают в зал для транзитных пассажиров. Едва успели войти, как тут же предлагают всем напитки. Чудесно! Садимся с Ашотом в зелёные кресла и пьём кока-колу. Перед нами крупными буквами надпись: «Welcomes you to Cyprus!» Приветствуем вас на Кипре! Жаль, что не можем посмотреть город. Сверху он выглядел очень большим со множеством высоких зданий. Магазины смотреть не хочется. Покупать всё равно ничего не будем, да и скоро опять приглашают в самолёт.

Теперь очень короткий перелёт в Каир. Опять выходим с вещами. Вокруг полно вооружённых солдат. Чувствуется, что обстановка в стране напряжённая. Здание аэропорта значительно крупнее, чем в Ларнаке. Опять сидим, но уже почти три часа. Здесь кормят обедом в самом аэропорту. Идём на посадку после одиннадцати вечера. Вылетаем почти в двенадцать. Все устраиваются спать. Меня тоже клонит в сон, и всё же хочу прочитать хотя бы одно письмо. Достаю из дипломата очередные пожелтевшие от времени листочки. И снова ухожу в далёкое прошлое, с которым свыкся, как с настоящим. Любопытствую, каким будет начало в этом письме. И оно опять странно начинается со стихов.

Если когда-нибудь будет трудно,

выйди в холодное белое утро

и растворись в его дымке рассветной,

и пронесись над землёю кометой,

встань на колени,

руки раскинь,

вместе с росою возьми голубинь,

выпей по капле…

Издалека

в небе помашет тебе рука,

и пролетит над тобою ветер,

и на вопросы твои ответит.

Если ж совсем тебе невмоготу,

кликни тихонько –

я буду тут.

Здравствуй, Джо!

Надеюсь, поэтическая преамбула понятна, но ещё раз прошу обратить внимание на начало. Когда-нибудь я решусь сказать тебе, в чём причина такой просьбы. А сейчас пока не могу.