Суданские хроники

Когда к сонгаям приблизились [марокканские] пехотинцы-стрелки, то они стали на колени, стреляя свинцом. Аския же, когда строил боевой порядок своих воинов, гнал с собою тысячу коров и поставил их между собой и противником: пули бы попадали в них, а воины аскии следовали бы за коровами, пока не смешались бы с марокканцами. Но когда коровы услышали звуки марокканских мушкетов, они повернули, запыхавшиеся и перепуганные, на сторонников аскии и опрокинули из них множество — а большинство последних умерло. Во время этого аския-альфа Букар-Ланбаро спешился, схватил повод [коня] аскии и сказал тому: “Бойся Аллаха, о аския!” Аския ответил ему: “Ты как будто велишь нам бежать и обратиться в бегство?! Но далеко [от этого], ведь я не из тех, кто обращает свою спину! Кто желает бежать ради собственной жизни, пусть бежит!” Улд Бана же ухватился за стремя аскии — тот уже повесил [на седло] свой меч и свой щит, желая [броситься] в середину [своих] воинов, а вокруг них вертелись конные стрелки, которые хотели их окружить. Тогда упомянутый аския-алъфа сказал: “Побойся Аллаха и не сражайся сам! Ты убьешь своих братьев и погубишь все [царство] Сонгай одним разом и в одном месте! А за жизни тех, кто здесь сегодня погибнет, Аллах опросит с тебя, ибо ты [будешь] причиной их гибели, если не побежишь с ними. Мы не приказываем тебе бежать, а лишь говорим тебе, чтобы ты их сегодня вывел из соприкосновения с этим огнем! Потом мы посмотрим, что нам делать, и возвратимся к ним завтра с решимостью и твердостью, если /148

/ пожелает Аллах. Но бойся Аллаха!”

Но аския и те, кто с ним был из его храбрецов и военачальников, отказывались [от чего-либо], кроме сражения, нападения на марокканцев и рукопашной схватки с ними: умрет-де тот, чей срок наступил, а спасется тот, чей срок еще не приблизился. Тогда аския-альфа не перестал [говорить] это, пока не убедил аскию. В его руке были поводья коня ас-кии, которого он вывел и заставил бежать. Но когда сторонники аскии увидели, что он бежит, обратив спину, ни один из них не остался стоять после него. Напротив, они последовали за ним, за исключением тех, которых называли суна, а их было девяносто девять. Ни один из них не двинулся, они остались сидеть под своими щитами; и воины Джудара настигли их сидящими и всех их перебили.

А когда товарищи Джудара заметили, что сонгаи приготовились к бегству, и поняли, что тех наполнило из испуга и потрясения, они остановились, крича и вознося [к небесам] свои голоса [со словами]: “Нет божества, кроме Аллаха! Благодарите Аллаха Вечного, Постоянного!”

Храбрейшими из людей Сонгай в тот день, отважнейшими из них и сильнейшими сердцем [были] балама Мухаммед-Гао ибн Аския Дауд, Омар ибн Аския Исхак ибн Аския Мухаммед, горей-фарма Алу ибн Денди-фари Букар ибн Сили, барей-кой Табакали, евнух. Они после бегства [всех] воинов не переставали бросаться в гибельные места, входя и выходя, прикрывая тыл людей аскии и отбрасывая от них тех, кто хотел их настигнуть. Пули летали над их головами, поражая людей впереди и позади них, справа и слева от них, пока они не выбрались невредимыми. Они полагали, что стрелки будут их преследовать, но те, напротив, /149

/ поставили свои шатры и расположились в той местности на отдых.

Аския же Исхак вернулся и вошел в город Гао с разгромленными [войсками]. Его люди собрались к нему, как будто ни один из них не умер. Но к жителям Гао в ту ночь вошли несчастье, печаль и горе, связавшие их руки — ни оставаться, ни бежать[328].