Судьба

Понадобилось два года, чтобы подыскать замену Хаарену. Учитывая понижение в ранге и сумму штрафа, весьма немногие достойные лица были готовы присоединиться к отряду. Когда Цвеи, весьма высоко стоявший среди ровесников, внезапно согласился, у Цисами зашевелились подозрения. Но вскоре она выяснила, в чем дело.

Цвеи снова коснулся плеча Цисами.

– Старшая жена повернула на улицу Доброй удачи. Мне кажется, или такая улица есть в каждом городе?

– Тебе не кажется. В каждом городишке есть улица Доброй удачи и улица Большого богатства.

Цисами нацарапала у себя на руке: «Бурандин, ближе к первой точке. Котеуни, убери свидетелей».

Они непринужденно шагали по улице Доброй удачи, как двое старых друзей, погруженных в собственные мысли. Мимо прошли стражи, даже не взглянув на них. Вот и хорошо, не стоило привлекать внимания. Цисами вряд ли смогла бы внятно объяснить, что она тут делает со свиной головой, у которой на лбу вырезано имя первой Жены местного аристократа.

Вскоре они достигли нужного поместья. Вуго не стоило называть городом, а это убожество – поместьем. За покосившейся глинобитной стеной, которая была готова сама по себе развалиться, ютилась кучка приземистых домишек, только и всего.

Чумазый курчавый юнец с мясистым носом сидел, лениво привалившись к фонарному столбу. Он, казалось, спал или был пьян.

– Ты вроде как должен стеречь ворота.

Сайык приоткрыл один глаз и взглянул на ярко-оранжевые ворота напротив.

– А что, по-твоему, я делаю?

– Тебе велели не привлекать к себе внимания.

– Я притворяюсь нищим, – жалобным тоном сказал Сайык. – Я одет как надо. И даже пахну как надо!

– Да, от тебя здорово несет, – согласился Цвеи.

Цисами указала на мускулистые обнаженные плечи Сайыка.

– Разве у нищего бывает такое тело?

– Ты больше похож на уличного головореза, который стережет добычу, – подхватил Цвеи. – Из-за тебя в поместье, скорее всего, удвоили охрану.

Кто-то свистнул. Все трое обернулись. Ярко-оранжевая калитка была слегка приоткрыта, в щели виднелась голова Котеуни. Остальные заспешили к ней.

– Два стражника. Я о них позаботилась, – сказала Котеуни.

– Они живы?

Младшая Жена посулила небольшую доплату, если прислуга не пострадает.

– Да, наверно. Один, может быть, истек кровью, – ответила Котеуни, пожав плечами.

Дополнительная плата за отсутствие лишних смертей – это соблазнительно, но не настолько, чтобы лезть из шкуры вон.

– Старшая Жена вернулась несколько минут назад и проследовала прямо в главный дом. В дальней комнате у нее мастерская. Она мнит себя каллиграфом.

– Сколько еще охранников? – спросила Цисами.

– Трое. Двое в дозоре, один с госпожой.

Цисами нахмурилась.

– Пятеро на все поместье? Мне казалось, хозяин – важная особа.

– Да, но в этой дыре он всего лишь придворный рассказчик, – сказала Котеуни. – Как ни крути, просто марака, который сочиняет побасенки. Вряд ли ему платят больше, чем придворным шутам.

– Тем не менее он достаточно богат, чтобы иметь двух жен и поместье, – заметил Цвеи. – Кстати, пишет он скверно… скорее всего, поместье получил в приданое за Старшей Женой.

– И теперь за это ее убьют, – проворчала Котеуни. – Все-таки мужчины звери.

Все четверо двинулись по дорожке вдоль стены. Тени-убийцы в мягкой обуви ступали беззвучно, только под Сайыком иногда потрескивала доска. Цисами вдруг стало не по себе. Вокруг было слишком тихо и безлюдно. Даже в бедных поместьях бывают по крайней мере слуга, повар и горничная. А еще, например, садовник и конюшенный мальчишка.

Котеуни, видимо, тоже почуяла неладное.

– Я почти никого здесь не видела. Наверное, из-за дождя… ну или правда у хозяина в кармане нет ни ляня.

Цвеи задумался.

– Две Жены и ни одного слуги?

– Может, он и женился, чтобы не платить прислуге, – предположил Сайык.

Отряд вошел в главный дом и обнаружил кое-что получше ляней. Маленькая библиотека рядом с прихожей была полна шкафов, набитых книгами. На пюпитре посреди комнаты открытыми лежали «Избранные сочинения» Горама. Цвеи – ненасытный читатель – с радостным писком принялся изучать содержимое библиотеки. Он снял с полки большую книгу и сунул ее в сумку.

– «Толкование мозаики Тяньди», «Три духовных способа готовить рис», о-о, «Стихи для чтения в тяжелые времена»! – он запихнул в сумку и этот том.

Цисами схватила Цвеи за пояс и выволокла из библиотеки. Если предоставить его самому себе, он проторчит там до конца цикла. Она обернулась и увидела, что Котеуни прячет в сумку стопку любовных романов.

– Мы убиваем, а не крадем! Мы не грабим жертв!

Она вспомнила про украшение и добавила:

– Только если они мертвы.

Котеуни возмутилась.

– И что? Если продать эти книги, можно на целый цикл обеспечить себе походы в городскую баню. Я не желаю, чтоб от меня воняло как от верблюда. Мне страшно нужны деньги! Я бы пошла просить милостыни у родного отца, если бы не убила его своими руками.

Да уж, Котеуни явно дошла до предела. Цисами, в общем, не осуждала мелкое воровство – все этим грешили, – но обычно она крала то, что ей нравилось, а не то, что удалось бы продать. В конце концов, есть какие-то приличия. Тем не менее Котеуни была права.