Судьба дворцового гренадера

- Так выходит, что благодаря сему увечью ты в нашу роту назначен, возразил полковник, - а следственно, высокий оклад получивши и в унтера быв произведен, смог деньгами разжиться и ту самую заветную покупку произвесть. Разве не так? И разве ты один такой судьбы? Какой гренадер у нас да и офицеры, меня включая, разными начальниками не биты, раз солдатами служили? Не говоря про то, что я еще в отставку не собрался, а значит, тебя всегда подопру. И разве такова наша рота, как прочие части? Много ли за десять лет проступков по службе гренадеры оказали? А домашняя их дрязга все равно на мне останется, ко мне одному бабы жаловаться бегут...

- И старшинство мое унтер-офицерское всего два года, - продолжал Иванов, - совсем как Пилару в Конной гвардии.

- Положим, с тремя еще месяцами, - поправил полковник. - Но в том главное дело, что сам князь твое производство фельдфебелем одобрил, а значит, и государь утвердит. Да ладно, то не раньше рождества будет, а коли такого Лазаря петь станешь, так зачем тебя неволить? Я Сидора Михайлова представлю, - он и рад, поди, новому чину окажется. Однако все же таки ты с Яковлевной про фельдфебельство посоветовался бы.

- Верьте, господин полковник, что в сем на меня положится, раз готова была за конногвардейского унтера пойтить.

- Ну, как знаешь, упрямец! - махнул рукой Качмарев.

Полковник был прав. От дочки Ивановым было много радости.

Хотя Анна Яковлевна часто толковала, что девочка надорвется игрой на фортепьяно, однако сейчас для родителей не было большего удовольствия, как слушать ее игру.

За два месяца Маша выучилась тому, что, по словам учительницы, другие девочки постигали в полгода, и уже разыгрывала коротенькие пьески. Но при этом так кряхтела и сопела, что Анна Яковлевна сказала однажды:

- Ты, Машенька, этак и музыку свою пыхтеньем заглушишь.

- Так ведь я для того пыхчу, чтобы пальцев хватило, - ответила Маша, показывая ладошками вперед свои маленькие руки. - Когда подрастут, то и буду, как Алиса Францевна, тихо дышать. Зато, видите, какую я новую песню выучила, завтра придет, а я без нот ее...

Все прогулки с отцом Маша начинала с того, что вела его к Круглому рынку кормить голубей и воробьев. Притом, кроме хлебных крошек, которые давала Анна Яковлевна, покупали в мелочной еще пшена, и Маша уверяла, что птицы узнают их и летят навстречу. А сколько слез было, когда увидела мертвого голубя, лежащего, подвернув голову, под водосточной трубой, хотя отец толковал ей, что сам умер от какой-нибудь болезни и свалился с крыши.

- Давай, папаня, похороним его как нужно, - просила Маша, когда отец утирал ей лицо своим платком. - Завернем в бумагу, снесем в Летний сад и там сделаем похороны.

Едва убедил ее, что сторожа не позволят им там копать ямку, и сунул пятак дворнику, чтобы скорей убрал мертвую птицу.

Другой раз, в Аптекарском переулке, встретили собаку, бежавшую от рынка с отрубленной передней лапой. Собака ковыляла, истекая кровью, пятнавшей накануне выпавший снег.

Она уже не выла, а только чуть слышно скулила и, к радости Иванова, свернула в одни из ворот Павловских казарм, прежде чем ее увидела Маша. Как объяснить жалостливому ребенку, что голодная собака сунулась на рынке стащить брошенный шматок мяса и за это злобный мясник ударил ее топором?

Да, верно, не один, а с приятелем, который держал несчастную, чтобы верней ее изувечить...

Когда подрастет, он расскажет ей о Карпе Васильевиче Варламове, о его добром сердце, обидах и тяжком конце.

Эх, что ей самой придется еще испытать и увидеть? Пока-то закрывать, заслонять своим телом от мира, где за кусок валящей требухи звери в образе человечьем калечат голодную тварь?..

А дальше что?.. Как не вспомнить, что, чем выше чин родителя, тем дочке дорога спокойней и шире. Какая у него теперь другая задача важнее осталась? Своих на волю переписать?

На то каждую треть деньги откладываются. Оно хотя через год-другой, а сделается... Так неужто фельдфебельское место взять, чтоб еще выше на ступеньку подняться?..

Анне Яковлевне он не передавал разговора с Качмаревым.

Знал, что, помня рассказы о прошлом, будет отсоветовать, скажет, что нонешнего чина и жалованья вполне довольно.

Нет, такие дела надо решать самому. Ведь полковник хворать начал, еще заболеет и в отставку уйдет, а на место его вдруг кто похуже Лаврентия 1-го со стороны найдется. Как с тем сладишь? Ведь и сейчас имеет право на две трети жалованья в пенсию - на пятьсот рублей в год... Но если фельдфебелем хоть года два прослужишь, то на семьсот пятьдесят выйдешь...

20

Только в начале декабря Качмарев пришел в канцелярию, и в тот же день начали подбирать с Тёмкиным бумаги к докладу князю.

- Так начисто отказываешься от повышения? - спросил он Иванова. - Ведь без фельдфебельства с прапора вовек не сойдешь.

- Увольте, Егор Григорьевич, - поторопился сказать унтер.

- Я-то князю доложу, что по характеру на должность не годен, а вот Анюта не станет ли мне пенять, что чином обошел?

- Не станет, господин полковник. Ведь она за унтера Конной гвардии пойти хотела.

- Слышал уже. А Машу куда учиться отдадите?