Судьба дворцового гренадера

В третьей пятерке писарь выкликнул Иванова. Когда тот взял со стола свои узлы, за ними открылись еще два, на ярлыках которых стояло: "Гренадер 2-й статьи Савелий Павлухин".

Примерка шла во второй длинной комнате, и на таких же обеденных столах раскладывали новую форму, если что оказывалось нужно переделать. Здесь за всем приглядывал высокий поручик, тоже с солдатским "Георгием", но в новом мундире с частыми золотыми петлицами на красных лацканах, воротнике и обшлагах. От этой нарядной формы и пуще от горделивой посадки круто завитой головы с большим носом да от неторопливой поступи с выкаченной вперед грудью поручик походил на петуха. Но он зорко оглядывал всех заново одетых гренадер и указывал портным каждую морщинку или неплотно пригнанную талию, приказывая черкнуть тут и там мелом, отложить для переделки.

Иванову все пришлось в самую пору - недаром первый раз в жизни шито по его мерке. Когда возвратился к месту, где брал свои узлы, около него стоял давешний махальный - унтер.

- Ты, знать, и есть Савелий Павлухин? - сказал Иванов.

- Всепокорнейший слуга перед вами, как дуга, - ответил унтер с поклоном и, подхватив свои узлы, добавил: - Мне к примерке череда, вы ж пожалуйте сюда.

- Неужто завсегда так складно говоришь? - удивился Иванов.

- От господ я так приучен, чтоб ответ мой не был скучен, - отозвался Павлухин.

- Из дворовых, что ли?

Разговор прервал капитан, опять вставший в дверях:

- Кто кончил примерку, тем переодеться в прежнюю форму. Чтобы в аккурате то делать, разрешаю брать из-под столов табуретки. А как увяжете узлы, то выходите с ними на двор.

Скоро пойдем в Павловский полк, где временное квартирование.

В казармах вошли в свежевыбеленное светлое помещение с новыми чистыми нарами и старыми, засаленными столами. Капитан приказал размещаться, а сам вышел. Оказавшийся поблизости Павлухин и тут тотчас забормотал:

- Про кровати - тары-бары, а ложись на те же нары. Да еще не только с жаром, новоселье здесь с угаром...

Действительно, от свежевыкрашенных печей шел запах подгорелой масляной краски. Кое-кто из гренадеров заворчал, другие стали вынимать печные вьюшки, отворять фортки.

Капитан вернулся, сопровождаемый толстым поручиком.

- Как сие понимать, господин смотритель? - строго заговорил командир роты. - Я самолично четвертого дня вам передал приказ подготовить помещение к нонешнему утру и словесно пояснил всё должное, а ноне вижу тому полное небрежение, раз собираетесь дворцовых гренадер за такие сальные кормушки сажать.

- За краткостью срока... - начал было смотритель.

- Резонов ваших не принимаю, - остановил его капитан. - И ежели через час не явятся здесь чистые столы и лавки, полные обеденные приборы, а к вечеру фонари и бочонок под квас, то упреждаю, что с должностью своей проститесь. Рапорт мой, ноне же поданный, завтра доложится самому государю. Они об устройстве сей роты изволят справляться и не потерпят малейшего упущения.

Поручик, более не возражая, почти бегом направился к выходу. За ним неспешно вышел капитан, и гренадеры загалдели:

- Крепко смотрителя прижал! Будет знать нашу роту!

- А коли верно у него столов новых нету? Побелку да покраску сделал, нары новые постлал...

- Так и столы хоть вымыть мог, сало соскресть...

Через полчаса солдаты нестроевой полуроты заменили столы и лавки, не новыми, но вполне чистыми, принесли горы оловянных тарелок, кружки и ложки. А тут на телегах привезли из дворца обед. Спели, по обычаю, молитву и засели за еду. Щи оказались мясные, с крупой и лавровым листом. Таких в полках даже по светлым праздникам не едали. Потом накладывали сорочинской каши да еще налили киселя по кружке.

Только поели, как вошли капитан с похожим на петуха поручиком, и кто-то из унтеров заорал:

- Встать смирно!

Когда все поспешно обратились к нему лицом, капитан сказал:

- Покуда письменных приказов по роте нету, которые будет вам фельдфебель вычитывать, слушайте, гренадеры, мое первое наставление. Я командир новой роты Егор Григорьевич Качмарев, а они, - указал на поручика, - мой помощник, Василий Михайлович Лаврентьев. Сейчас будем вас определять в ранжир и разбивать по капральствам. Вам толковать нечего, чтобы крепко помнили свое место в ранжире, которое есть основа строя.

Опосля разбивки можете отлучиться в город до восьми часов, то есть до поверки, чтобы из полков свои пожитки принесть.

А которые семейные, тем на ихних квартирах жить дозволяется, без малейшего, понятно, ущерба службе. Завтра привезут шинели, фуражные шапки, сапоги и то из одёжи, что переделать взяли. В среду доставят амуницию, полусабли и ружья. Их пригоним и кажному устроим строгий смотр в новой форме. В четверток здесь оденетесь, и, впервой строем прошедши, отслужим молебен в дворцовом соборе. В пятницу все разносят прежнюю форму по полкам. В субботу и воскресенье - отдых, а с того понедельника начнет рота службу: бывшие пехотинцы пойдут в наряд, а прочие - на выучку по пехотным артикулам... - Капитан был мастер говорить, всё шло у него без малейшей запинки.