Судьба наизнанку

Буржуазия всех стран твердит, что рабочий класс, разрушив старые, буржуазные порядки, не способен построить что-либо новое взамен старого. Рабочий класс нашей страны доказал на деле, что он вполне способен не только разрушить старый строй, но и построить новый, лучший, социалистический строй и притом такой строй, который не знает ни кризисов, ни безработицы.

Буржуазия всех стран твердит, что крестьянство не способно стать на путь социализма. Колхозное крестьянство нашей страны доказало на деле, что оно может с успехом стать на путь социализма.

Главное, чего особенно добивается буржуазия всех стран и ее реформистские прихвостни, – это то, чтобы искоренить в рабочем классе веру в свои силы, веру в возможность и неизбежность его победы и тем самым увековечить капиталистическое рабство. Ибо буржуазия знает, что если капитализм еще не свергнут и он продолжает все еще существовать, то этим он обязан не своим хорошим качествам, а тому, что у пролетариата нет еще достаточной веры в возможность своей победы. Нельзя сказать, чтобы старания буржуазии в этом направлении оставались вполне безуспешными. Нужно признать, что буржуазии и ее агентам в рабочем классе удалось в известной мере отравить душу рабочего класса ядом сомнений и неверия. Если успехи рабочего класса нашей страны, если его борьба и победа послужат к тому, чтобы поднять дух рабочего класса капиталистических стран и укрепить в нем веру в свои силы, веру в свою победу, то наша работа не пропала даром. Можно не сомневаться, что так оно и будет.

Да здравствует наш победоносный рабочий класс! Да здравствует наше победоносное колхозное крестьянство! Да здравствует наша социалистическая интеллигенция! Да здравствует великая дружба народов нашей страны! Да здравствует Всесоюзная коммунистическая партия большевиков!

Стены, казалось, вот-вот обвалятся от несущегося по залу цунами оваций. В ревущем потоке то и дело слышались выкрики «Слава товарищу Сталину!», «Слава коммунистической партии» и прочие выражения преданности и любви. Харьковчане подавленно молчали. Ни один из них по молодости лет не успел застать подобные мероприятия в том Советском Союзе и теперь, слушая пробивавшую до глубины души искренность восхищения, чувствовали себя не в своей тарелке. Минуты шли, вливаясь друг в друга, а буря аплодисментов и не думала прекращаться. Наконец, это надоела и самим вождям. Сталин поднял руку, призывая к спокойствию, но даже ему потребовалось некоторое время для успокоения зала.

– Так и оглохнуть можно, – пробормотал Михаил, когда всё, наконец, закончилось.

Когда они вышли из лоджии, в просторном коридоре их уже ждали. К уже почти знакомому охраннику прибавилось ещё два. Щербинин остановился, недоумённо посмотрел на новых сопровождающих.

– В чём дело, товарищи? Думаете, мы обратной дороги не найдём? – спросил он у старшего по званию.

Майор госбезопасности, важный и одновременно какой-то собранный, как пёс на загонной охоте, вполне радушно ответил.

– Товарищ Щербинин, вас приглашает поехать с собой товарищ Сталин.

– Что, прямо сейчас? Одному?

– Да, – ответил энкаведешник, – машина у подъезда. Мы вас проводим.

Михаил обернулся к ощутимо напрягшимся коллегам.

– Езжайте в представительство. Я вам перезвоню.

Мирошниченко дёрнулся, словно хотел что-то, сказать, но сдержался. Охранник просто молчал, внимательно следя за движениями своих более ранних «коллег».

– Хорошо, – наконец разжал губы Олег Иванович, – будем ждать вашего звонка. Нас вы без конвоя отпустите? – спросил он старшего здесь чекиста.

– Конвоя здесь нет, – сухо ответил майор, – мы только сопровождающие.

На том и разошлись. Мирошниченко с охранником пошли к машине обратной дорогой, через фойе, Щербинин под присмотром двоих чекистов прошёл коридором второго этажа и через служебный подъезд вышел на тыльную сторону театра. Там его ждал с незаглушенным двигателем массивный «ЗиС», он же «Паккард», радикально чёрного цвета. Майор распахнул заднюю дверцу перед Михаилом, сам уселся впереди.

Второй сопровождающий прикрыл за Михаилом дверь, оставшись снаружи.

– На ближнюю, – скомандовал чекист водителю.

Машина плавно покатилась по зимней Москве, легко глотая булыжные волны. Щербинин с любопытством рассматривал внутренности антикварной машины, потом переключился на вид за окном. Машина тем временем уже вырвалась из Москвы и по гладкой правительственной трассе неслась в Кунцево, легко выдавая более сотни километров в час.

Затем, попетляв по зимнему лесу, «ЗиС» уткнулся бампером в массивные ворота, закрывающие въезд на особо охраняемую территорию. После неизбежной процедуры сверки автотранспорта и лиц, в нём перемещающихся, со всеми подобающими такому случаю документами, ворота распахнулись и машина медленно покатила по присыпанными песком дорожкам истинного центра власти огромной страны.