Судьба наизнанку

Тишина. Тишина и белизна кругом. Белый пол, белый потолок. Белые двери на белых стенах. Справа и слева. Олег шёл по всё время поворачивающему направо коридору, ни о чём не думая. Механически переставляя ноги и изредка касаясь рукой правой стены, шершавой и холодной. «Это круг», – мысли медленно ворочались в пустой голове. «Колесо, я в нём белка. Ха-ха». Быть белкой ему надоело, и он уселся прямо на полированный пол, поперёк коридора. Опёрся спиной на стену между безликими дверьми, закрыл глаза. Тишина. Он попытался сосредоточиться, прислушаться. Где-то, далеко-далеко справа разговаривали двое.

– Рассыпался, мне отец про такое рассказывал…

– Кофе попить бы…

– Есть, сейчас принесу. Думаешь, поможет?

– Бабушка говорила – я смогу…

– Хорошо бы…

Олег встал, побрёл в сторону голосов

– Вот. С сахаром или с молоком?

Олег почти бежал, отчаянно прислушиваясь.

– Поставьте, я сейчас…

Олег остановился перед белой дверью внешнего ряда. Из-за неё, а может быть рядом, доносились голоса. Олег не мог понять, откуда, рванул вниз ручку ближайшей двери, она не открылась. Справа и слева так же не получилось открыть. Голоса пропали. Олег почти взвыл от отчаяния, колотя по двери. Вдруг что-то в окружающем изменилось. Что? Звуки пропали, но рядом, над дверью слева, начали проступать еле заметные очертания чего-то знакомого. Ладонь! Человеческая ладонь!

Олег рванул ручку этой двери – ничего, тогда он стал выбивать её, нанося удары сначала ногой, потом отошёл к стене напротив. Оттолкнувшись, он ударил дверь плечом. Уже вылетев вместе с ней в бездонный космос, он услышал:

– Если сам сможет… – сказал кто-то тихим шёпотом.

Глаза открывать не хотелось. Олег почувствовал себя лежащим на чём-то изогнутом и узком. Слегка пошевелился – да это водительское сиденье! Живём, значит. Так, а кто голову ладонями держит? Надо открыть глаза.

– Как тебя зовут, птаха?

– Вероника. – Девушка улыбнулась, убрала правую ладонь со лба Олега. Левая ладошка поддерживала затылок. Она попыталась аккуратно вытащить её, но Олег попросил:

– А меня Олег. Не убирай руку пока, пожалуйста.

– Ну, ты молодец! – Максим Игоревич стоял у распахнутой левой пассажирской двери, держа в руках большой термос. – Выскочил таки. Успел.

– А если бы не успел? – Олег, поморщившись, повернул к нему голову. Вероника обеспокоенно положила правую ладонь на височную часть.

– Если бы не успел, мы бы сейчас не разговаривали. Нет там дороги, как ножом отрезало.

– Как?

– Вот так. Асфальт заканчивается, дальше просёлок какой-то. Я фонарём посветил, насколько можно было, нормальной дороги не увидел. Да ты лежи, лежи пока, – сказал Максим Игоревич, пресекая попытку Олега подняться. – Ты же почти не дышал, когда вы сюда приземлились.

– Приземлились?

– Да. Я проехал нормально, двигатель даже не заглох. Отъехал метров тридцать, остановился. Только из машины вышел, как вы вылетаете. Прямо из воздуха, в метре от асфальта. Плюх на дорогу и вперёд. Если бы не она, в кювете бы остановились.

Олег развернулся к девушке. Та смущённо улыбалась

– Ты на руль упал, двигатель не работает, а машина несётся. Я за ручник дёрнула, машину крутануло, но мы остановились. Максим Игоревич к нам бежит, я трясу тебя за плечо, а ты… – она шумно вздохнула, – как мёртвый.

– Я подбежал, – дальнобойщик продолжил рассказ, – спинку сиденья вместе с тобой опустили, начали трясти, нашатырку давать нюхать. Бесполезно, ты почти не дышишь, пульс еле услышали.

Олег только сейчас обратил внимание на расстёгнутую до пояса рубашку.

– Сердце едва билось, на руке и шее пульс не прощупывался, – сказала Вероника, – решили массаж сердца делать, рубашку расстегнули, я думаю так послушать надо. Ухом к груди прижалась, слышу «тук», потом пауза, снова «тук».

– Я вспомнил, как мне отец о чём-то подобном рассказывал, – дальнобойщик так и не выпустил из рук термос. – Он в Семипалатинске, на полигоне в 1950-х служил. Там люди, кто к эпицентру ходил, после взрывов так же на землю падали. Это у них «рассыпаться» называлось. Лежат как ты, почти не дышат и сердце не работает. Потом очухивались и вставали.

– Большинство, – добавил он после паузы.

Олег повернул голову к Веронике.

– Бабушка мне говорила, что я могу боль руками снимать. Я ей не верила, а теперь решила попробовать. Если ничего уже не помогает, – она вздохнула.

– У тебя получилось. Спасибо. Ты мне знак дала, там.

– Где? – удивилась она.

Олег, медленно подбирая слова, рассказал о своём хождении по белому коридору и о том, как оттуда вырвался.

– Да-а-а, бывает, – Максим Игоревич наконец-то поставил термос на асфальт, сел на корточки и стал накачивать кипяток в пластиковую кружку, которую так же всё время держал в руках. По выражению лица было видно, что свой лимит на удивление он уже исчерпал.

– Олег, – сказала Вероника, – тебе надо выпить кофе.

Она немного помолчала.

– Спасибо тебе, что вытащил.