Судьба открытия

Перед ним — опять логарифмическая линейка.

— Леса сигиллярий и лепидодендронов, — шевелил он губами записывая, — не сгнили, но превратились в пласты каменного угля — остались в земной коре. Залежи угля во всем мире составляют… Или в пересчете на углекислоту… Так, десять нулей, одиннадцать нулей… Теперь, современные мхи иногда тоже не гниют, остаются в виде торфа. Сколько же его? Так! Горные породы при выветривании… А возвращается такая углекислота в атмосферу? Нет, не возвращается. Значит, убыль? Убыль! Вот о чем и речь. Но все это чепуха, пустяки. — Лисицын затряс перед собой логарифмической линейкой. — Моря — вот где надо искать!

Страница тетради перед ним пестрела колонками цифр.

Часы ударили раз. Половина пятого? Нет, оказывается, половина шестого.

Глаза Лисицына устремились куда-то вдаль и застыли. Лампа отразилась в них маленькими зелеными абажурчиками.

Он задумался о морях. Сейчас он представлял их себе не похожими на Финский залив — не серыми с гребешками пены, не туманными. Скорее они казались ему такими, как на глобусе: яркий синий цвет, меридианы, параллели и жирная линия экватора.

«И каждую минуту, — думал он, — идет процесс: углекислый газ из воздуха растворяется в морской воде. Уходит из воздуха не возвращаясь».

Сейчас он мысленно видел, как в океанах образуются углекислые соли, как из этих солей растут раковины морских животных, как из раковин складываются коралловые рифы, атоллы, меловые горы.

«Вот она где, кладовка-то!»

Снова склонившись над тетрадью, он подсчитал за сотни миллионов лет моря построили огромные толщи осадочных пород; известняки, мел, мрамор, доломиты почти наполовину состоят из углекислого газа, в давние времена поглощенного морской водой. На образование осадочных пород земной коры потребовалось углекислоты приблизительно в тридцать тысяч раз больше, чем имеется в современной атмосфере.

Карандаш вывел внизу страницы цифру «30 000» и бесшумно выпал из пальцев. Веки Лисицына закрылись. В темном пространстве плыли лазурные острова, качались широкие листья бананов, вздымались фиолетовые известковые скалы. Скалы таяли — превращались в газ

«Усовершенствуя плоды любимых дум, не требуя наград… это… чудачка, зачем она в дверь стучит… и люди станут… щедрое солнце…»

— А? — встрепенувшись, крикнул Лисицын.

— Завтракать хозяйка велела итти, — сказала, приоткрыв дверь, кухарка.

Фрау, наверно, сердилась: не сама пришла звать квартиранта к столу.

За окнами было уже совсем светло.

Теперь все выглядело по-новому, все стало радостным, праздничным, значительным. Вот столовая с громоздким дубовым буфетом, с разрисованными тарелками, симметрично развешанными на стенах, и она теперь войдет в историю. Здесь, скажут через несколько лет, завтракал тот, который… «И просто не верится, — думал Лисицын» намазывая маслом мягкий ломтик булки с вкусными, хрустящими корочками, — как об этом раньше никто не догадался? Какая мысль! А способ найду, честное слово найду. Взять немного из природных запасов… тысячекратные же запасы! Ох, дорогой мой, вот здорово!»

Добавить в атмосферу несколько сот триллионов пудов углекислоты — он хорошо понимал — дело не совсем легкое. Надо разрушить целый горный хребет известковых пород, например квадрильон пудов камня, почти шесть тысяч кубических верст. Однако если найти способ, чтобы силы природы сами действовали на известняк, разлагая его, чтобы нужно было только управлять процессом… Да неужели не по силам это человеку? Пустяки! Ну год, ну два года труда. И можно не сомневаться. Задача узкая, определенная.

Откуда только начать? Первый грубый пример: известняк обжигают в печах — остается известь, углекислый газ уходит в воздух. Но горы, конечно, или целые острова обжечь в печах невозможно. Не помогут ли тут какие-нибудь бактерии? Надо скорей приступить к опытам. Опыты покажут.

К вечеру, когда Лисицын принес в свою комнату колбы, пробирки, бутылки с химическими реактивами, фрау Шеффер посмотрела на него косо. А на следующий день, когда в комнате зашипела паяльная лампа и в коридоре запахло кислотами, фрау пришла к квартиранту и напрямик сказала, что безобразий в своей квартире не потерпит. Откуда она знает, вдруг он… (как это объясниль по-русски… бомб, да?..) вдруг он бомбу делает? И вообще, не есть порядок. Если хочет жить, как раньше, прилично, пусть, пожалуйста, живет. Битте шён. Только без этих штук!

«А ну тебя к чорту!» улыбнулся про себя квартирант, На подоконнике перед ним — фрау глядела сюда с неодобрением — поблескивали стеклянные шары колб, металось бесцветное шипящее пламя. На полу грудой лежали картонные коробки.

Для благоустроенной лаборатории, решил Лисицын, хорошо иметь комнаты две. Оборудовать их, конечно, как следует. В третьей — кабинет и спальня. Всего, значит, понадобится квартира в три-четыре комнаты. Такую нужно и снять. И подумаешь, немка! Не сошелся свет клином.