Судьба резидента ГРУ

Тонкостей шифропереписки с Центром Любимов не знал, да и знать не мог. Не его это дело, рядового «опера», выходить на прямую связь с Центром. Но вот, поди ж ты, как обернулась жизнь. Ни резидента Чередеева, ни его заместителя в Париже не было. Их срочно отозвали в Москву. Следом за ними уехал и еще один сотрудник — ведущий офицер резидентуры, достаточно опытный, знающий разведчик.

Срочный отзыв всех троих был связан с предательством полковника ГРУ Олега Пеньковского.

В обвинительном заключении по уголовному делу агента английской и американской разведок, гражданина СССР Пеньковского О.В. и шпиона-связника подданного Великобритании Винна Г.И. сказано: «В Париже Пеньковский систематически встречался с представителями английской и американской разведок на явочных квартирах. На этих встречах он сообщал о поручениях, которые ему давались во время пребывания во Франции, о некоторых сотрудниках советского посольства в Париже, к которым разведки проявляли интерес, опознавал этих лиц на фотоснимках, излагал их краткие биографии и на поэтажном плане здания советского посольства показывал места их работы. Кроме того, он опознал на фотографиях некоторых других советских граждан, представляющих интерес для разведслужб, выдавал важную информацию, прошел инструктаж по шпионской работе…»

Нет сомнения, что среди «некоторых сотрудников советского посольства» в Париже «и других советских граждан» оказались и резидент ГРУ генерал Чередеев, и его заместитель, которого, кстати, Пеньковский знал еще по совместной учебе в академии. Словом, предатель, выражаясь языком разведки, засветил ведущие фигуры разведывательной сети ГРУ в Париже.

Так Любимов остался один на один с Центром. Было нелегко. Не будешь ведь по каждому «чиху» беспокоить Москву, а посоветоваться, по сути, не с кем. Ведь Центр своего приказа не отменял: о работе с Гектором знают только трое человек в резидентуре — он, резидент и его зам. Но из троих остался лишь один, он — Любимов. Приходилось полагаться только на себя. Позже приедет на замену Чередееву новый резидент. Но это будет потом, а Гектор не ждал. Он прилетел, выставил сигнал и жаждал встречи.

В месяцы, предшествующие его прилету, между резидентурой в Париже и Гектором шла интенсивная переписка. В одном из писем он сообщил, например, точную дату вторжения американского воинского контингента на Гаити. Нередко в письмах, кроме оперативной информации, приходили отклики на мировые события. Так, Гектор поздравил Клода и всю резидентуру с запуском Советским Союзом в космос первой женщины-космонавта. «Это еще один главный космонавт советской республики, — 

писал Джозеф Хелмич. — Давай будем брать с нее пример и работать активнее».

Право же, Любимов был не против активной работы. Тем более что и расслабляться ему некогда. Москва на письма Гектора реагировала быстро и, как правило, развернутыми указаниями. Нередко они состояли из доброго десятка разделов и едва умещались в 5–6 машинописных страницах. Тут были вопросы по шифросистемам, ключам, эксплуатационным инструкциям и, разумеется, по сигналам-предупреждениям о ядерном нападении.

Клода же волновали не только задания Центра, но и обеспечение безопасности передачи документов. Он предложил Москве подобрать курьера-связника для личного или безличного получения материалов непосредственно на территории США.

Центр отреагировал на это соображение весьма оригинально — предложил Любимову обсудить проблему с Гектором. Мол, пусть Гектор и подберет для себя связника. Москва ясно давала понять, что не собирается рисковать нашими людьми в США. И добавила, что Гектор проявляет много горячности и торопливости. Может, так оно и было, но справедливости ради следовало сказать, что и Центр не способствовал «охлаждению» агента. Он постоянно подбрасывал новые и новые задания.

Июньский прилет Хелмича во Францию оказался не самым удачным. Четыре микропленки, которые он привез, оказались испорченными. Кое-где читались только заголовки таких необходимых и желанных документов. Не смогли «вытянуть» пленки даже искусные опертехники ГРУ в Москве. Они и указали на ошибки: неверно выбранное расстояние от оригинала до объектива фотокамеры, а также слишком высокая чувствительность пленки.