Судьба с чужого плеча

Я замираю на верхней ступеньке, в шаге от двери в квартиру свекрови. Нога зависает над ее ковриком. Коричневый лоскут из ковровой дорожки, которую я подарила ей в первый год брака с Олегом. Удивительно, как она вообще сохранила это напоминание обо мне. Наверно ей доставляет удовольствие каждый день представлять на месте коврика мое лицо и вытирать об него ноги. В груди холодеет, когда я поднимаю глаза на Игоря. Он открыл электрический щит и голыми руками берется за провода.

— Что ты делаешь?!

— Не знаешь, где ее пробки? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, вырубает ближние. — Надеюсь, это они.

Игорь захлопывает щит и отпрыгивает ко мне на ступеньку. За дверью раздаются торопливые шаги и недовольный голос свекрови. Я закрываю лицо ладонями, но Игорь берет меня за запястья и опускает мои руки. Щелчок замка, дверь открывается. Игорь прижимает меня к стене и впивается губами в мой приоткрытый от изумления рот. От прикосновения его языка у меня перехватывает дыхание.

— Молодежь! — выходит на площадку свекровь. — Совсем стыд потеряли!

Она с размаху захлопывает дверь. Краем глаза я вижу, как Игорь успевает просунуть в щель руку. Его зубы впиваются мне в нижнюю губу, из груди доносится тихий стон. Боль, сквозь опухоль в губе, пронзает передние зубы. Свекровь стучит в соседнюю дверь и, вталкивая опешившую хозяйку вглубь прихожей, заявляет:

— Я досмотрю у тебя сериал. В моей квартире отключили электричество.

— Твою свекровь! — вытаскивает прижатую руку Игорь, когда за соседкой закрывается дверь.

— Так тебе и надо, — облизываю ноющие то ли от поцелуя, то ли от зубов Игоря губы.

— Зато замок не захлопнулся, — открывает он дверь в квартиру свекрови. — Пошли.

— Нет! — упираюсь в дверной косяк. — Вдруг она вернется?

— Не вернется. Сериал начинается сразу после выпуска новостей. У нас есть минимум полчаса.

— Для чего?

— Для поиска улик.

Поднимаю глаза к потолку, но захожу в квартиру. Какой смысл отступать? Пусть лучше Игорь раз и навсегда убедится, что моя свекровь не убивала Катю, и больше не пристает ко мне со своей дурацкой теорией.

В квартире свекрови я была всего пару раз. Заходила в прихожую, когда приводила Катю в гости к бабушке. Мне знакомы красные с золотом обои и декоративный электрический камин советского образца, который свекровь использует вместо тумбочки. Следующая комната, служащая в квартире одновременно гостиной и спальней, кажется инородной. Обстановка здесь скорее напоминает салон светской дамы восемнадцатого века, чем зал семидесятилетней старушки. Но, стоит присмотреться, предметы интерьера оказываются всего лишь дешевой стилизацией под старину, как и камин из советских времен.

На каждой плоской и твердой поверхности, включая журнальный столик и даже подлокотники дивана, стоят рамки с фотографиями. Это не привычная галерея бабушки, с детьми и внуками, или давно умершим мужем. На всех фотографиях только одно лицо — молодой Ольги Семеновны. Вот она в юности. Вот уже повзрослевшая, но все еще не утратившая детской миловидности. Вот и единственная групповая фотография, где она окружена десятками малышей. Наверно, ее первый выпуск. На этой фотографии ее нос уже заострился, так же, как и посуровел взгляд. Несмотря на правильные черты лица, внешность молодой матери Олега кажется непривлекательной, даже отталкивающей. Наверно, наружу пробивается отвратительный характер, а может это только мое, предвзятое мнение? В любом случае, Ольга Семеновна считала себя красавицей, раз каждый день продолжает любоваться безвозвратно утерянной молодостью.

— Только погляди! — сует мне в лицо целлофановый пакет Игорь. — Это же Катькин цвет волос!

— Да, это ее волосы, — нехотя беру в руки пакет с локонами.

— Она убила внучку и вырвала у нее клок волос. Чертова фетишистка! Вот и первая улика.

— Это волосы новорожденной. Их сохраняют на случай порчи. По ним снимают сглаз, или что-то вроде того. Обычное суеверие. Знаешь, что странно?

— Ну?!

— В квартире нет ни одной семейной фотографии. Допустим, Ольга Семеновна не хочет видеть себя постаревшей, поэтому прячет снимки с сыном и внучкой, но где, в таком случае, свадебные фото?

— Откуда им взяться? — пожимает плечами Игорь. — Свадьбы-то не было.

— Разве папа Олега не умер во время медового месяца?

— И да, и нет.

— Как это?

— Легенда гласит, что перед свадьбой жених заболел, поэтому торжество пришлось отменить. Молодые расписались и уехали на воды. Там мужу Ольги Семеновны стало еще хуже. Домой она вернулась в черном и с животом.

— Бедная…

— Еще бы, в те времена это называли «принести в подоле».

— Не правда, она же вдова!

— При живом муже.

— Не понимаю.

— Точнее, вообще без мужа. Когда нам было лет по десять, покойный папа Олега вернулся в город за наследством, живой и невредимый.

— Ничего себе! Выходит, он не умер на водах?

— Выходит, его там и не было. Развел невесту перед свадьбой, заделал ребеночка и свалил. По тем временам, неслыханный позор. Представляю, как Олег расстроился, когда встретил мертвого папашку.

— Скорее обрадовался. Какой-никакой, а отец.