Судьба шута

Я видел, какую гримасу скорчила Эллиана, когда ты заставил Хению выскочить из-за камней, – нарческа удивилась. А теперь ей стало страшно.

Эллиана коротко кивнула дяде, подтвердив предположение принца, затем соскользнула со своего пони на землю и отпустила недоуздок. Пони Эллианы побежал вниз по склону, Пиоттр отпустил лошадку Дьютифула, и вскоре мы вчетвером уже шагали домой. Нарческа и принц шли впереди и молчали, от их веселости не осталось и следа. Я сочувствовал Дьютифулу. Он учился любить Эллиану, но всякий раз, когда они делали шаг навстречу друг другу, проклятая политика тронов их разводила. На меня накатила волна гнева, и я резко сказал:

– Это была Хения, не так ли? Женщина, которая пряталась в кустах. Она была служанкой нарчески в замке Баккип, если я не ошибаюсь.

Следует отдать должное Пиоттру, сохранившему хладнокровие. Хотя он так и не сумел поднять на меня глаза, его голос оставался спокойным.

– Сомневаюсь. Она перестала у нас служить еще до того, как мы покинули Баккип. Мы пришли к выводу, что ей будет лучше в Шести Герцогствах, и не стали ее задерживать.

– Быть может, она вернулась в Уислингтон сама, охваченная тоской по дому.

– Но она не принадлежит к нашему материнскому дому, – заверил меня Пиоттр.

– Как странно. – Я твердо решил проявить упрямство. Поскольку я считался обычным стражником, то мое любопытство, при полном отсутствии такта, было вполне оправданным. – А я думал, что в вашей стране принадлежность к материнскому дому очень важна, поэтому окружение нарчески должно быть из ее материнского дома.

– Обычно так и есть. – Теперь в голосе Пиоттра появилась напряженность. – Но все женщины нашего дома были заняты – ни одна из них не могла сопровождать нарческу. И мы наняли Хению.

– Понимаю. – Я пожал плечами. – Но почему сейчас за Эллианой не присматривают ее мать и сестры? Они мертвы?

Он содрогнулся, словно я вонзил в него дротик.

– Нет. Они живы. – Теперь он говорил с горечью. – Два ее старших брата мертвы. Они погибли во время войны Кебала Робреда. Ее мать и младшая сестра живы, но они… в другом месте. Если бы они могли быть с нарческой, то обязательно остались бы с ней.

– О, не сомневаюсь, – вкрадчиво произнес я.

Я был уверен, что он сказал мне чистую правду, однако не всю.

В этот вечер, когда Олух крепко спал, я связался с Чейдом при помощи Скилла. Я старался говорить с ним так, чтобы Дьютифул не знал о нашей беседе. Принц забылся беспокойным сном. Его тревоги и разочарование заставляли меня нервничать. Я попытался закрыться от эмоций принца, пока пересказывал Чейду разговор с Пиоттром. Чейд остался мной недоволен, хотя его ужасно заинтересовала реакция дяди нарчески.

Я вижу, что здесь интрига заключена внутри интриги, как в деревянных головоломках Шута. Убежден, что Пиоттр и нарческа гнут собственную линию, о существовании которой известно далеко не всем членам ее материнского дома. Но некоторые в курсе. Например, Алмата. Прабабушку нарчески также поставили в известность, но она не в состоянии удерживать такие важные вещи в своем одряхлевшем разуме.

А вот поведение Лестры и ее матери меня заинтересовало. Лестра должна стать нарческой после отъезда Эллианы в Баккип. Тем не менее она соперничает с Эллианой за внимание Дьютифула, и я подозреваю, что мать ее поддерживает. Быть может, она понимает, что быть королевой Шести Герцогств почетнее, чем отнять у Эллианы титул нарчески? Такое ощущение, что Лестра и ее мать не придают особого значения требованию Эллианы добыть голову дракона. Мне представляется, что притязания Лестры должны вызывать тревогу у Пиоттра и Эллианы, однако они сохраняют полную невозмутимость, их мысли занимает что-то другое. Эллиана обращает внимание на Лестру только после того, как вызов становится слишком явным.