Судьба шута

И когда пастух, ставший воином, устал от безнадежных попыток пронзить неуязвимую шкуру дракона своим клинком, он отошел от него, обливаясь потом и задыхаясь. Но, немного отдышавшись, он снова бросился в атаку с криками, что все равно отомстит существу, сожравшему его стадо.

При этих словах сытый дракон проснулся и медленно, точно утреннее солнце, выползающее на небо, поднял голову и открыл глаза. Он посмотрел на человека и его меч, и в его огромных зеленых глазах закружились вихри. Кое-кто говорит, будто они напоминали могучий водоворот, и они поглотили душу Хердерсона, утянули ее в свои глубины, и он стал рабом дракона. Другие же утверждают, что Хердерсон без страха выдержал взгляд дракона, но когда он вдохнул воздух, который выпустил из своей глотки дракон, воин покорился чудовищу. Настоящих свидетелей этого не было, потому что те, кто собрался посмотреть, как Хердерсон попытается прикончить дракона, стояли очень далеко, на самом краю выпаса.

Но, так или иначе, дракон похитил сердце человека. Неожиданно Хердерсон отбросил в сторону свой щит и клинок и крикнул: «Прости меня, о изумрудный, о живое воплощение драгоценностей, пламени и самой истины! Когда я подошел к тебе, я еще не знал, сколь велико твое могущество. Прости меня и позволь вечно служить тебе и прославлять тебя!»

Сказание о слуге дракона

Мир вокруг меня был ослепительно-белым и очень холодным. В конце концов мне удалось встать на ноги, и я даже вспомнил, что нужно делать, чтобы передвигать их. Откуда-то появился Баррич и схватил меня за руку. А потом Дьютифул, Баррич и я, спотыкаясь и скользя, поспешили в первых лучах рассвета к палаткам. Я увидел, что Чейд практически бежит к нам вверх по склону. На приличном расстоянии от него медленно шел Олух. За ним следовали Лонгвик и оставшаяся стража. Обладатели Уита, одетые кое-как, вывалились из своей палатки и теперь стояли на снегу, что-то кричали и показывали на холм, одновременно натягивая плащи и сапоги. Воины Хетгарда остановились поодаль и молча кивали друг другу, словно с самого начала ждали, что им уготована именно такая судьба.

Первая попытка Айсфира вырваться на свободу вызвала небольшое землетрясение, но он продолжал сражаться со льдом, и мы поспешили поскорее убраться подальше от ямы. У нас за спиной дракон изо всех сил старался выбраться из своей ледяной темницы. Лед трещал и жалобно стонал, во все стороны летели осколки, но Айсфир явно терял силы, и каждая новая попытка была слабее предыдущей. Когда мы добрались до середины склона, все стихло. Мое восприятие дракона через Уит оставалось очень четким, но я чувствовал, что он истратил все силы и находится на грани между жизнью и смертью.

– Вот будет забавно, – задыхаясь, сказал я Барричу и Дьютифулу, – если после стольких лет, проведенных в поисках смерти, он умрет, сражаясь за свою жизнь.

– Мы все умираем, сражаясь за свою жизнь, – фыркнул Баррич.

– Что произошло? – потребовал объяснений Дьютифул. – Почему ты разбудил его? Порошок Чейда не сработал? Почему ты передумал его убивать?

Прежде чем я сумел ему ответить, к нам подбежал Чейд. Мой старый наставник бросился ко мне, дрожа от ярости.

– Как ты мог? – Его голос звенел от возмущения. – Как мог предать собственную кровь? Тебя послали убить дракона. Какое право ты имел принимать другое решение? Как мог пойти против интересов своей семьи?