Судьба убийцы

– Нет, это гораздо хуже! – заявил он. Шут медленно оглядел меня, задержавшись на серебряной стороне моего лица. Выражение его глаз было красноречивее любого зеркала. – Как ты это сделал? И зачем?

– Это не я. Так вышло. Флакон с Серебром. Огневой кирпич в моей сумке. – Я беспомощно взмахнул серебряной рукой.

– Папа! – раздался яростный крик Би, и сквозь пелену слез я увидел, что Пер удерживает мою дочь за плечи.

Она отчаянно вырывалась и брыкалась, оскалив зубы. Пер вдруг сказал:

– Би, ты же не настолько глупая, – и выпустил ее.

Моя дочь не бросилась ко мне очертя голову, а подошла мелкими шагами, внимательно разглядывая меня. И положила свои маленькие кисти на мою руку там, где не было Серебра. Я почувствовал, что могу дышать свободнее. Во мне вспыхнула надежда. Я выживу. Вернусь домой.

И тут я понял, что она делает.

– Би, нет! – крикнул я с упреком и отдернул руку. – Не смей отдавать мне силы!

Но именно это она и сделала.

– Моих сил хватит на двоих, – с мольбой сказала она.

Я покачал головой:

– Би… и вы все. Не прикасайтесь ко мне. Я создаю своего дракона. Нашего с Ночным Волком. Все, что у меня есть, я должен вложить в него. И нельзя, чтобы я вытягивал из вас силы, чтобы влить их в камень.

Шут положил руки на плечи Би и бережно отвел ее назад. Она отошла, но неохотно и на миг зло оскалилась, когда он коснулся ее. Лант и Пер разглядывали мое серебряное лицо со смесью ужаса и жалости.

Шут заговорил:

– Объяснения могут подождать. Давайте разложим костер и приготовим чая и супа для Фитца. Одеяла вон в том тюке. – Он крикнул в темноту: – Спарк! Сюда!

Только тут я заметил еще один покачивающийся фонарик. Все сбросили с плеч мешки. А Шут продолжал говорить о чудесных вещах: чае с медом, копченом мясе и одеялах. И волк во мне скакал от радости.

Я закрыл глаза. Когда снова открыл их, оказалось, что подошли еще люди и принялись обустраивать лагерь. Я тихо сидел на месте, а Би рассказывала, как они добрались домой и как ей живется в Оленьем замке. Шут ходил вокруг нас, иногда приостанавливаясь, чтобы послушать рассказ Би, но в основном раздавая указания Перу и Ланту насчет палаток и раскладывая вещи из мешков. Я прислонился спиной к своему незаконченному каменному волку и попытался порадоваться тому, что они пришли в последний раз проститься со мной.

Пеструха с серебряным клювом уселась на каменного волка, наклонив голову. Она ничего не сказала, но мне почудилось, что она смотрит на меня с сожалением. Потом ворона клюнула камень, раз-другой, и я ощутил, как нечто передалось от нее волку. Воспоминание о добром пастухе. О человеке, который приютил птенца, уродившегося не таким, как все. Пеструха вспорхнула и перелетела на груду дров.

Мне дали теплое одеяло; Пер, не жалея дров, растопил костер так, что пламя взметнулось высоко и жарко, а Лант принес воды для супа и чая.

– Вот, поешь, – сказала Спарк, положив передо мной сверток с едой.

Я успел удивиться тому, что она тоже здесь, но от запаха еды голова у меня пошла кругом, и я забыл даже поблагодарить. Развернул липкую салфетку – внутри оказался жирный холодный бекон, завернутый в толстый ломоть хлеба. Лант откупорил бутылку вина и поставил так, чтобы я легко мог до нее дотянуться. Все обходили меня стороной, словно бешеного пса, который может броситься и укусить, но старались, как могли, помочь мне. Я набил брюхо хлебом с беконом, глотая огромными кусками, и запил крепким красным вином.

Спарк заваривала чай в круглобоком чайничке. Лант мешал в котелке, где закипала похлебка из вяленого мяса с морковью и картошкой. Почуяв ее, я задрожал от голода, вновь пробудившегося во мне. Но постарался взять себя в руки.

– Фитц… Тебе больно? – спросил Шут голосом, полным вины.

– Конечно больно. Они жрут меня изнутри, мелкие гады. Они едят меня, мое тело восстанавливается, и они едят меня заново. Мне даже кажется, что после того, как я поем, становится только хуже.

– С этим я разберусь, – сказала какая-то женщина. – Я успела узнать очень многое о травах, снимающих боль. И привезла с собой те, что, как мне показалось, будут полезнее прочих.

Я присмотрелся и понял, что это Кетриккен. Мальчишеская радость вспыхнула во мне. Моя королева. О Ночной Волк…

– Кетриккен… Я вас не заметил.

– Ты никогда не замечал, – молвила она с печальной улыбкой и попросила Спарк принести маленький чайник из ее сумки и синий сверток с травами.

– Папа, завтра тебе станет лучше, – сказала Би. – Мы пойдем обратно к рыночной площади, а оттуда поможем тебе попасть домой. Неттл говорит, в Оленьем замке поселились новые целители из дальних стран, они лечат не так, как наши.

– Так это Неттл послала вас, чтобы вы привели меня домой? – Я вдруг осознал, что во всем происходящем что-то не так. Может, это просто предсмертное видение? Я вгляделся в темноту. – И не отправила с вами круг?

Би смущенно замялась.

– Я оставила ей записку, – тихо проговорила она. И добавила, к моему ужасу: – Она не хотела отпускать меня. Она хотела послать за тобой круг, чтобы они привели тебя.