Судьбе наперекор…

Я с интересом рассматривала Михаила. Отец и сын, а два совершенно разных человека. Насколько мне был близок и симпатичен Владимир, настолько же неприятен Михаил.

– Хорошо! – наконец сказала я. – Я приеду завтра на завод. Но сделаю это только ради вашего отца. И только это. Я понятно выразилась? А теперь расскажите мне, что же все-таки произошло?

– А что вы уже знаете об этой истории? – видно было, что у него камень с души свалился.

– Только то, что было во вчерашней передаче. И скажите сразу: их что – всех действительно убили, как намекал ведущий?

– Да. В этой истории так много непонятного, что рассказ займет очень много времени. А вкратце… Поражают несколько моментов: полное отсутствие следов, что говорит о невероятном, на грани фантастики мастерстве исполнителя, совершенно неизвестные доселе способы некоторых убийств, сроки, в которые они произошли, и, самое главное, мотивы. До всего остального можно все-таки как-то докопаться, если имеешь представление о мотивах, но мы перебрали все возможные и не нашли ни одного стоящего, – задумчиво сказал Михаил.

– Личная неприязнь? Ведь семейка-то та еще. Может быть, сами того не зная, перешли дорогу кому-то очень серьезному?

– Отработал. За то время, что я на заводе, не было такого. А полтора года – это вполне достаточный срок, чтобы смогло вылезти даже то, что было раньше. Да и не стали бы в этом случае вырезать всю семью, а здесь одного за другим, как орехи, перещелкали.

– Чья-то материальная заинтересованность?

– Да чья? – щурясь от сигаретного дыма, спросил он. – Все давным-давно поделено, все роли распределены. Да и будущее у завода было не таким уж плачевным, каким его расписали. Правда, не в качестве завода уже – его собирались в центр развлечений превратить – место же хорошее, на Волге, но акционеры не возражали.

– А может быть, кому-нибудь очень сильно не хотелось, чтобы это будущее наступило?

– Кому? – он с интересом уставился на меня. – Если рабочим, то их мнение в расчет, как вы понимаете, не принималось. А возможности как оплатить, так и организовать настолько высокопрофессиональные убийства у них нет. Кому-то со стороны? Но завод – именно как завод – не представляет сейчас никакой ценности. Земля под застройку? Тоже нет. Ведь для этого придется сносить все корпуса, а это же немцы строили, по старинке, добротно, на яйцах раствор замешивали. Скорее полберега снесет, чем в такой стене хоть трещина появится. Я документацию видел: заводские здания еще века простоят. Поэтому с этой точки, зрения преступления просто экономически невыгодны. Золотыми новые строения получатся.

– А если предположить, что кто-то захочет на этих площадях новое производство развернуть?

– Нет, не проходит. Во-первых, при существующем порядке вещей производство вообще занятие малоприбыльное, а во-вторых, гораздо проще было бы просто скупить долги завода и прибрать его к рукам официальным путем. Кстати, эта мысль уже высказывалась, когда Богданов подумал, что за всеми этими убийствами стоит Матвеев.

– Вот уж глупость несусветная! – возмутилась я и, немного помолчав, добавила: – Да. Вот так, навскидку, трудно предложить что-то рациональное. Но если подумать; в детали вникнуть, протоколы почитать, с людьми поговорить… А по поводу исполнителя какие-то предположения есть? – я чувствовала, что против своей воли все глубже влезаю в это дело, настолько оно было интересным.

– Нет! Словно из воздуха появляется и там же исчезает, вот как дым этот, – сказал Михаил, показывая на форточку, через которую на улицу вытекал сизый воздух. Да, надымили мы с ним здесь изрядно.

– Не примите за насмешку, но я вам даже немного завидую, настолько это необычное и загадочное дело, – поднимаясь из кресла, сказала я.

Как я ни отбивалась, но мне все-таки вручили большую коробку из-под торта с разнообразными пирожками – оказывается, Надежда Юрьевна их тоже напекла, но на них ни у кого просто сил не осталось.

– Вот вы на завтрак их и попробуете, – сказала она.

– Да здесь и на обед, и на ужин хватит, – возразила я, чувствуя тяжесть коробки. – Это уже просто какая-то диверсия против моей фигуры получается.

– Володя говорит, что вы готовить не очень любите, так что побалуйте себя. А излишняя полнота вам при вашей работе и вовсе не грозит. Так что берите и ешьте на здоровье.

Зайдя по дороге домой к Варваре Тихоновне, я застала там идиллическую картину: разомлевший от блаженства Васька, не в силах даже мурчать, лежал у нее на коленях, а она его вычесывала, приговаривая: «Васенька у нас пушистый! Васенька у нас шелковый!».

Бедная женщина, подумала я, как же ей одиноко!

– Угощайтесь, Варвара Тихоновна, – предложила я, открывая коробку.

Она достала пирожок, откусила и стала жевать, задумчиво глядя на потолок, а потом вынесла свой вердикт:

– Неплохо! Но можно было и по-другому сделать. Опустить капусту в кипящее молоко, дать ему снова закипеть, потом капусту откинуть на дуршлаг…