Судьбой приказано спастись

Святослав был неплохим художником, а к тому же ещё имел редкий дар видеть человека таким, каким он был в молодости. Он легко смог представить изображённый в глине образ женщины не только в зрелости, но даже в юности и в детстве. И «поймав» этот образ, он смог бы нарисовать мать и сына такими, какими они сюда прибыли много лет назад: совсем ещё молодую маму с младенцем Никитой на руках. Мысли о том, что, по рассказу Фёдора, она была с немного с отклонениями в умственном развитии, а Никита был диким, Святослав отбросил – увиденное им в пещере полностью разрушало эту версию.

Мужчина и ребёнок частенько сидели вместе, вслушиваясь в ночную тишину, в завораживающий говор тайги, проникающий через отверстие в стене, или в звуки пещеры – редкий шорох осыпающихся с потолка камешков, приглушенный звон падения капель воды. В эти мгновения создавалось впечатление, что тайга и пещера – живые, и дышат, как всё живое на свете. Но иногда казалось, что в пещерной мгле время как будто замирает, и тогда лишь редкие голоса птиц снаружи и летучих мышей внутри пещеры напоминали людям, что они не одни. Всегда интересно было прислушаться к разговору деревьев. Скрип старых елей или тихое шуршание берёзовой листвы создавали свою очаровательную мелодию природы. Понимая этот язык, можно было приобщиться ко всему, что их окружало, и стать частью этого огромного живого существа.

Все эти мысли становились Святославу необходимыми, и он переходил к их анализу, получая пищу для ума. Он постоянно сопоставлял их со своим жизненным опытом, и делал неожиданные выводы, что приносило ему огромное удовлетворение и покой. Наверху бесконечное копание в себе и разбор своих поступков забирали так много сил, что негативно сказывались на его здоровье: он становился вялым, мышцы слабели, и пропадало желание жить. Какая же несравнимо приятная противоположность!

Вот и сейчас, после рассуждения о семье волосатого человека, ему в голову пришли сразу несколько интересных для него вопросов. Во-первых, почему, например, здесь в глубокой пещере сохраняется абсолютно стабильная для жизни температура? За счёт чего всё это происходит?

Во-вторых, почему он нисколько не тревожится о том, какое сейчас время суток – утро или вечер? Отчего его организм ему об этом не напоминает? И, в-третьих, самое удивительное – почему его не тянет наверх, почему ему так нравится эта темнота? Не влияет ли она отрицательно на его глаза?

На первый интересующий его вопрос он, как казалось, без труда нашел внятный ответ. Вероятнее всего, та сторона пещеры, которая находилась высоко над несущейся внизу рекой, находилась на южной стороне, и её почти постоянно днём прогревало своими лучами солнце. Поэтому даже в тёмное время суток камень, то есть стена, продолжал согревать воздух в пещере. А отверстие в стене, вероятно, позволяло солнечному свету проникать внутрь, и его было вполне достаточно, чтобы «отгонять» влагу, накапливающуюся от водных источников. Какое разумное всё же явление природы!

Что же касается безразличия ко времени суток, то это, скорее всего, было связано с тем, что любому живому существу природой предназначен свой жизненный цикл, и организм подчиняется исключительно ему. Все остальные условности придуманы людьми. Есть и «совы» и «жаворонки», но решено, что трудиться все должны в одно и то же время, днем, хотя тем же «совам» это неудобно.

И, наконец, в-третьих, наружу, на воздух, человека не тянет по самой простой причине – ему понравилось жить в темноте.

«Вероятно, этого требует сама человеческая природа. Мы – часть общей природной системы, законы которой заключаются в естественном приходе и уходе циклических волн, исходящих от планеты и Вселенной в целом», – вывел глубокомысленное заключение Святослав. И сам во весь голос над ним засмеялся, произнеся вслух:

– Свят, ты становишься истинным мыслителем. Тебя занесло даже во Вселенную, – и, немного помолчав, добавил: – Какой с меня мыслитель. Я всего лишь предполагаю, чтоб умишко свой потренировать. Мне ведь здесь никто не мешает думать…

Мужчина вернулся к действительности, когда во сне заворочался Кузьма. Тут Святослав заговорил по-другому.

– Философствуй – не философствуй, но про Кузьму, медвежонка и Никиту не забывай. Вот-вот они проснутся и захотят кушать, и им не до философии будет с пустым желудком, – строго сказал сам себе «кормящий папа» и приступил к поварской деятельности, благо, что теперь горячий источник помогал быстро сварить горячую еду.

За этим занятием он неожиданно задал себе вопрос – а что происходит сейчас там наверху, не наступила ли уже зима? Счет дням он потерял, температура в пещере была постоянной, запасов хватало, чтобы не выходить наверх за добычей. Эти мысли его обеспокоили и заставили направиться к выходу. Пройдя через туннель, Святослав оказался не у водной, а у ледяной стены.

– У-ух, как плотно ледком прихватило! – воскликнул он. – Сразу видно, на улице мороз, что надо. Значит, зима не на шутку разгулялась, если водопад так плотно замёрз!