Судьбой приказано спастись

– Понимаете, дядя Валентин, не успев даже он это до конца сказать, как вдруг такое началось… Мы еле даже успели схватиться друг за друга. А потом, как камни, полетели вниз и потом как будто в какую-то провалились пропасть. И тишина… когда же стали приходить в себя, то первым делом я почувствовала, что всё тело от ушибов словно жгло и всё кругом болело. А когда совсем уже пришла в себя, со страха оглядываясь вокруг, увидела его, лежащего со мной рядом. А вслед за мной и он начал приходить в себя и, улыбнувшись, меня приобнял. Так как у него болели спина и нога, отчего он с трудом мог шевелиться, мы были вынуждены долго находиться друг у друга в объятиях. К тому же ещё мы были зажаты мусором с обеих сторон. Чтобы не было скучно лежать, он начал петь на итальянском языке. Мы так, наверное, были нужны тогда друг другу.

– А после того, как ты выжила чудом в этом страшном землетрясении, у тебя кто-нибудь из родных остался? – сочувственно поинтересовался Валентин.

– Один человек – мой дядя, узнав о землетрясении, меня нашёл и сразу к себе забрал – в Ленинградскую область. Но недавно и он умер. После его ухода у меня теперь родных ни-ко-го. После смерти дяди думать в страхе стала – как мне теперь быть. Подруг настоящих почему-то мне так и не удалось, по сей день, найти, а с парнями дружить не умела, да и не хотела. Мне все эти годы после того землетрясения нравился только один единственный человек – Джулио. Хотя он и был немного старше меня, я к нему за тот короткий период очень привязалась. Может, это у меня детская любовь? Не знаю. Но я всегда о нем думала, а особенно, когда мне бывало очень тяжело на душе и очень одиноко – это мне так помогало, словами не передать. Под завалами мы тогда с ним на русском языке всё время говорили. Его научила этому одна пожилая эмигрантка из России, которая тоже жила в Италии.

– А твои родители во время этой страшной трагедии где были? –осторожно спросил Валентин.

– Они все в гостях у других наших родных были, а я осталась в доме одна, так как у меня было плохое настроение… А, если честно признаться, дядя Валентин, я не хотела пропустить интересный фильм по телевизору… Все родные, как оказалось потом, погибли под завалами

– Выходит, что этот итальянец у тебя теперь единственный близкий человек остался.

– Я бы о нём ничего не узнала, если бы не радио. Когда я его случайно включила –услышала песню о первой любви, которую он в самый первый раз мне запел. И когда о нём немного коротко сказали, я так хотела его увидеть, что сразу попросила у соседки тёти Кати денег. И вот приехала сюда в Москву – его увидеть. Но хотеть – одно, а увидеть никак не выходит. Вот поэтому я стояла и плакала, и тут вы ко мне подошли. Так что теперь у меня, кроме Джулио, вы близкий человек мне и тётя Катя, которая после смерти дяди меня особенно жалеет.

– Ты такая… доверчивая, Вероника, словно ребёнок. И в этом ты сродни моей дочери.

– Нет, дядя Валентин, я не доверчивая, и никому бы никогда об этом не рассказала. Вы – первый, кому я осмелилась об этом говорить. Видите ли, если на вас посмотреть с первого раза, то вы почему-то кажетесь каким-то очень суровым, но стоит к вам подойти близко, вы сразу становитесь мягким и к вам как-то прислониться отчего-то быстро хочется. И сразу начинаю понимать, что вы никогда не посмеете обидеть таких, как я, – объяснила Вероника и добавила: – Об этом ваши глаза говорят.

– Выходит, что, оказывается, ты очень в людях хорошо разбираешься?

– Нет, совсем не разбираюсь. Всё совсем просто. Когда я стою рядом с человеком и мне сразу же хочется от него быстро отойти – значит, он злой. А вот возле вас мне не только стоять очень хочется, но и очень о многом появляется желание поговорить, и даже о чём-то личном.

– Спасибо тебе за такие добрые обо мне слова, – поблагодарил Валентин. – Я, Вероника, так разучился слышать такое в свой адрес, что даже жар пошёл по телу.

– От хороших слов, наверное, отвыкают только в тюрьме.

– Ты хочешь сказать…? – удивлённо промолвил Валентин.

– Не хочу… Боюсь вас обидеть, – ответила Вероника.

– Ты, Вероника, не по возрасту, оказывается, очень мудрая девочка. И ещё, я тебе скажу, что тебе должно скоро повезти в жизни. Это я вижу, как ясный день. И вот тогда это сбудется, когда увидишь того, кого любишь, и он тебе скажет, что только тебя он искал и долго очень. Тогда ты, наверное, будешь самой счастливой на свете, – предсказывал ей Валентин. – И тогда, вспомнив мои слова, скажешь: – Ай, да дядя Валентин… Ты как в воду глядел, экий дед!

Услышав такое «пророчество» Валентина, Вероника засмеялась:

– Вы – большой фантазёр, дядя Валентин, – а потом вдруг с печалью в голосе проговорила: – Конечно, хочется в это поверить, но я как-то начинаю разувериваться…

– Верить во что-то нужно всегда до конца, – сказал Валентин и неожиданно предложил: – Ну что, поехали к нам с дочкой домой в гости? Только для начала давай оставшуюся еду положим в мой «сундук». Нехорошо пропадать добру. Это ведь нелёгкий людской труд. Правда?