Судебные речи

Поэтому я во изменение квалификации предъявленного Лаврухину обвинения полагаю необходимым добавить также ст. 116. Так как предъявление этого дополнительного обвинения не усиливает наказания, то я не предвижу каких-либо возражений защиты с формальной стороны. С другой стороны, я должен обратить внимание на то обстоятельство, что Лаврухин, на мой взгляд, в отношении репрессии, которая должна быть к нему применена, находится в особых условиях. Я считаю по ходу всего нашего дела, что Лаврухин достаточно серьезно скомпрометирован, но его преступление менее значительно. Он, в отличие от многих других подсудимых, будучи болен, все же сейчас выполняет важную работу. Поэтому в отношении Лаврухина я не настаиваю на серьезном наказании.

Я должен перейти теперь к обвиняемому Звереву. Зверев обвиняется в том, что он дал Топильскому взятку. На эту тему достаточно много говорилось, и тут, конечно, возможно только возвращение к одному и тому же положению: сколько, в конце концов, Зверев отчислил? Все ли он отчислил в пользу Топильского или только те 1800 млн. руб., которые он не провел по книгам и по которым не получил расписки, или он отчислил большую сумму, которая самим Топильским исчисляется в 6–6¹/₂

миллиардов? Положение не меняется ни в том, ни в другом случае.

Обвинение стоит на той точке зрения, что он отчислил 6–6¹/

₂ млрд. руб., и считает ее не поколебленной. Вероятно обвиняемый Зверев будет стоять на иной точке зрения, на какой он стоял и ранее. Но вот одно соображение, которое выдвигалось уже в процессе судебного следствия: как мог обвиняемый Зверев дать шестимиллиардную взятку, когда вся прибыль от мануфактуры исчислялась в 400 млн. рублей? Действительно, как будто бы здесь противоречие неразъяснимое или разъяснимое в положительную для обвиняемого сторону.

Я уже в процессе судебного следствия обратил внимание суда на то обстоятельство, что деловые коммерческие взаимоотношения между Топильским и так называемым «Оптовиком» не исчерпывались одной только мануфактурой. Даже исходя из показаний Чиглинцева, «Оптовик» получил, кроме мануфактуры, еще 1000 штук кос. Конечно, нет никакого сомнения в том, что тот натурфонд, который отпускался секции, попадал в «Оптовик». Таким образом, не исключается предположение, что шесть миллиардов были даны, как неточно выражается обвинительное заключение, — не за счет прибыли за мануфактуру, а из сумм по мануфактуре, и притом за все то содействие, которое постоянно оказывал Топильский «Оптовику». Таким установится понятной эта согласованность с утверждением самого Топильского. Но если бы даже отвергнуть эту мысль, то во всяком случае эти 1800 млн. руб. останутся неоправданными. Зверев не такой наивный делец, чтобы он мог выпустить из своих рук 1800 млн руб., не взяв с Топильского даже расписки. Он знал, с кем имеет дело, и знал, что, выпустив из своих рук деньги, он потом уже, пожалуй, дела не поправит.

Но я особенно подчеркиваю свое первое соображение: Топильский давал «Оптовику» и мануфактуру, и косы, и многое еще другое, что значится по книгам «Оптовика» без указания источника происхождения. Это-то и дает право думать, что эти 1800 млн. руб. были выданы не случайно.

Я обращал ваше внимание на Зверева. По его концессионной работе, по его закупкам, он ценный человек для Топильского. Я должен обратить ваше внимание также еще на одно обстоятельство — обвиняемый Зверев принимал участие в составлении торсуевской запродажной. Поэтому квалифицируя деяние Зверева, с одной стороны, по ст. 114 УК, которая трактует о взяточничестве должностного лица, и, указывая на ст. 189 УК, которая говорит о подделке в корыстных целях официальных и простых бумаг, с другой стороны, я прошу здесь иметь в виду, что ст. 189 УК должна быть применена к Звереву через ст. 16[7]. Я хочу также подчеркнуть ту индивидуальную особенность обвиняемого Зверева, скользящего на грани преступлений среди обломков старого капиталистического строя, как ящерица, скользящая между трещинами ущелья, ту особенность, которая характеризует его как человека весьма враждебно настроенного к Советскому государству, хотя и занимающего в этом процессе второстепенное место.

Я полагал бы необходимым избрать ему наказанием лишение свободы в пределах до пяти лет тюрьмы. Кроме того, к нему должна быть применена ст. 49 УК, говорящая о запрещении жительства в известных районах, социально опасным лицам.