Судебные речи

Сухоручкин этими случаями не исчерпал всей своей вредительской деятельности, всех случаев, которые имели характер некоей репетиции на случай войны, когда намечался вывод из строя и распределительного устройства, того самого устройства в 6600 вольт, о котором я говорил и которое имело особое государственное и военно-государственное значение. Это то самое распределительное устройство, которое дважды посетил Торнтон, хотя и с разрешения. Но важно отметить то, что разрешение это было ему выдано при помощи Сухоручкина тем самым Рязановым, который впоследствии был изобличен во вредительстве и осужден.

Крупный вредитель Сухоручкин, крупный аварийщик, дезорганизатор нашего хозяйства, убежденный и сознательный враг советской власти, — он должен получить от Верховного суда в судебном приговоре соответствующую и заслуженную оценку.

Крашенинников

— начальник ремонтно-монтажного отдела этой станции — начал с сокрытия дефектов оборудования, скрыл дефекты рабочих лопаток роторов турбин № 26 и 27, скрыл дефект регулирующих клапанов турбин, скрыл дефект конструкции уплотнения циркуляционного насоса турбины № 27, что привело 10 мая 1931 г. к остановке этой турбины, скрыл дефекты нарезки штока 2-го регулирующего клапана, что 29 апреля 1932 г. привело к отрыву этого штока и к снижению нагрузки на турбине № 26 на 5000 киловатт, скрыл дефектную пайку трубки маслопровода, что привело 9 декабря к разрыву трубки и остановке турбин и т. д. С первого взгляда кажется, что не особенно велика беда, — скрыл какие-то дефекты. Этот самый Крашенинников связан с Олейником и через Олейника с Торнтоном. Опять ниточка, ведущая к Торнтону. Этот самый Крашенинников получает деньги через того же самого Олейника и из того же самого торнтоновского источника.

Зорин. Здесь прямая связь Зорина с Торнтоном. Зорин здесь нам называл пять встреч с Торнтоном, и как раз по поводу этих встреч я уже высказывал свои соображения. Эти 5 встреч убеждают в том, что постепенно развертывается преступная, контрреволюционная, вредительская связь между Торнтоном и Зориным, который берет на себя определенное обязательство, оплачиваемое Торнтоном, как оплачивается все, что делается по заданию Торнтона.

Интересно, что Зорин, являясь старшим инженером тепловой группы Мосэнерго, как он здесь выразился, оперативных функций не нёс. Он, в сущности говоря, прибывал на место в момент аварий. Но именно с этого момента и началась его оперативная работа по исправлению этих результатов аварий. Ясно, какое широкое поле предоставлялось здесь вредительству Зорина.

Олейник

— служащий фирмы «Метро-Виккерс»; хороший служащий фирмы «Метро-Виккерс» или плохой служащий «Метро-Виккерс» — это не наше дело. Он здесь говорил, что он служил «по силе возможности» этой фирме, служил «добросовестно», как и вредил «добросовестно». «Я, — говорит он, — все, что делаю, делаю добросовестно». Понятие «добросовестности» этого «добросовестного» человека очень своеобразное. Этот человек питал уважение к Торнтону. Он же и предал Торнтона, хотя последний и обещал ему такие блага жизни, как вклад в Английском банке на черный день. «Я, — говорит Олейник, — связал свою судьбу с этой фирмой «Метро-Виккерс», я связал с ней все свое благополучие». Но это благополучие Олейника в свою очередь было связано с его преступной работой, которая осуществлялась Олейником, о которой здесь он много и очень словоохотливо рассказывал, избавляя меня от необходимости повторения. Под непосредственным руководством гражданина Монкгауза и гражданина Торнтона (этих господ, очень много заботившихся о судьбе Олейника) протекала вредительская «служба» Олейника.

Что собой представляет Олейник — мы это знаем. Это накипь нашей жизни, это отброс этой жизни. Но тем характернее, что именно эти отбросы пользовались таким доверием у этих граждан, действовавших под прикрытием своей фирмы, тем характернее, что типы, подобные Олейнику или Лобанову, были у них на этой их нелегальной службе.