Судья. Тайная сторона правосудия

Через пять дней состоится новый суд. Об этом его вчера известил Павлов. Конечно, обжалование ареста – единственно верное решение в сложившихся обстоятельствах. Любой адвокат действовал бы точно так же. Все верно.

Но вот только чего добьется Артемий Андреевич на этот раз?! Если в предыдущем судебном заседании в душе у Романова еще теплился огонек надежды, то сейчас он уже почти не верил в успех. Каким бы непревзойденным юристом ни был Павлов, но Олег Степанович знал по собственному опыту, что если обвиняемый на срок следствия помещен под стражу, то дальнейшие телодвижения адвокатов по смягчению меры пресечения практически бесполезны. Должно произойти что-то уж совсем из ряда вон выходящее, чтобы арест был заменен, к примеру, на залог или подписку о невыезде.

«А вдруг Павлову все-таки удастся сделать невозможное?» – скользнула у него наивная мысль.

Олег Степанович неожиданно подумал о Краснове, и по его лицу пробежала тень.

«Интересно, как и кто доложил ему о том, что произошло со мной? Леонид Михайлович наверняка был в ярости. Ведь в свое время именно Краснов выступил моим гарантом. Теперь ему, конечно же, пришлось краснеть, давать какие-то объяснения президенту. Еще бы! Не каждый день судью вытаскивают из машины и тащат за решетку».

С губ Романова сорвался вздох. Он устремил взор на стол, туда, где рядом с кружкой лежала крошечная иконка. Его сокамерник так суетился перед судом, что в последний момент забыл взять ее с собой на процесс, а Олег Степанович обратил на нее внимание, когда бывшего участкового уже увели в автозак. Полицейский, конечно же, расстроится, когда обнаружит, что оставил иконку в камере.

«Давно ли я сам был в церкви?» – подумал Романов и решил, что при первой же возможности обязательно сходит в храм.

– Не судите, да не судимы будете, – тихо пробормотал он и вздрогнул, услышав, как с характерным лязгом отодвинулось окошко на входной двери.

– Подследственный Романов! – послышался бас тюремщика.

Олег Степанович встал.

– Я, – отозвался он.

– Примите передачу. – В окошке появился небольшой сверток, завернутый в старую газету.

Судья шагнул вперед.

– Распишитесь вот здесь, – велел охранник.

Олег Степанович поставил подпись на ведомости, после чего окошко закрылось.

Романов с недоумением смотрел на странную посылку, прямоугольный неряшливый сверток, завернутый в мятую газету, и терялся в догадках.

От кого это? Уж явно не от его супруги. И не от Павлова однозначно.

Он медленно развернул передачку, с удивлением разглядел две вскрытые пачки сигарет и разорванную упаковку индийского чая. Внутри оказалось еще что-то, завернутое в какие-то листы, и Романов развернул его.

Это было темно-коричневое хозяйственное мыло.

Олег Степанович был окончательно сбит с толку. Кто этот таинственный и такой заботливый человек?

Он машинально расправил грязные листы, в которые было упаковано мыло, и дыхание его замерло.

В глаза ему тут же бросилось:

«Статья 3. Требования, предъявляемые к судье».

Олег Степанович почувствовал жар в затылке, словно рядом гудела раскаленная печка.

– «Судья при исполнении своих полномочий должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности», – прочитал он вслух.

«Это просто совпадение», – попытался убедить себя Романов, переворачивая листок.

На обороте виднелся сильно стертый текст все той же статьи закона о статусе судей:

«В случае возникновения конфликта интересов судья, участвующий в производстве по делу, обязан заявить самоотвод или поставить в известность участников процесса о сложившейся ситуации».

Романов плотно сжал губы.

«Если это шутка, то она явно неуместная! Следовало бы узнать, кто и зачем отправил мне эту передачку. И вообще, что все это означает!»

Судья сложил листки вдвое и отодвинул их в сторону. Взор его упал на газету, выступившую в роли упаковки нежданной посылки. Это были обрывки «Московского комсомольца» за январь текущего года.

«Может, и здесь есть намек?»

Повинуясь смутной тревоге, Олег Степанович разгладил мятые края газеты и стал внимательно изучать полосы.

Взгляд арестанта остановился на заголовке, который сразу приковал его внимание:

«Адвокат Воронков убит в собственной машине».

Романов пробежался глазами по статье, после чего встал и медленно подошел к окошку, защищенному мелкоячеистой стальной сеткой.

Он очень хорошо помнил это дерзкое и жестокое преступление, даже обсуждал его на работе со своими коллегами.

Адвокат Воронков иногда выступал на заседаниях, которые вел он, Олег Степанович. Преуспевающий юрист был убит ножом в спину. При этом на месте преступления был найден лист, вырванный из закона «об адвокатуре и адвокатской деятельности». Даже без этой статьи в измятой газете Романов помнил, что на том листке были перечислены обязанности адвоката. Такие, как «честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами».

По его спине заструился ледяной ручеек страха.

Рынок в Мытищах