Судья. Тайная сторона правосудия

– Но я же ничего не знала! – воскликнула она, и в ее глазах впервые за весь разговор промелькнул настоящий страх. – Дурой последней себя чувствую! Меня что, теперь будут таскать на допросы?

– Если только как свидетеля. Кстати, следователь, который вел дело по судье, был зарезан вчера ночью. Это так, чисто в порядке информации.

Лилит побледнела, сжала кулаки.

– Ты серьезно?

– Разве я похож на шутника? – Артем поднял бровь. – Например, на твоего изобретательного нанимателя Сурена?

– А если они узнают, что я, то есть ты?.. – Каскадерша окончательно растерялась и беспомощно посмотрела на адвоката.

– Что будет, если твой Сурен узнает о нашем разговоре? – проговорил за нее Павлов, и девушка торопливо кивнула.

– К сожалению, я не могу читать чужие мысли. Но на твоем месте о нашей сегодняшней встрече я предпочел бы никому не рассказывать.

Лилит выглядела как побитая собачонка.

– Я никому ничего не скажу, – поклялась она.

– Надеюсь. У тебя остался номер телефона этого Сурена?

– Я его стерла, – со вздохом сказала девушка. – Дело сделано, деньги получены, зачем он мне? На свидания ходить?

– Логично, – сказал Артем.

– Мне можно ехать? – нерешительно спросила Лилит.

– Всего хорошего, – бросил Павлов, выбираясь из автомобиля.

В раздумьях

Евгений Шабалин бесцельно бродил по городу, стараясь привести в порядок мысли, которые были похожи на карты в руках шулера, летали, исчезали, появлялись вновь и наслаивались друг на друга, меняясь мастями.

Несколько часов назад он позвонил бывшей жене, и та нехотя согласилась на встречу. Она встретила его у лифта вместе со своим новым мужем. Скандал разгорелся прямо там же, на лестничной площадке. Причиной конфликта стал категорический отказ его прежней супруги дать ему возможность пообщаться с сыном.

«Он тебя не знает, – безапелляционно заявила она. – Будет просто замечательно, если так пойдет и дальше. Можешь разговаривать со мной, но ребенка тебе не видать. Если ты против, то обращайся в суд».

Эти слова больно резанули Евгения, словно кнут хлестнул по открытой ране. Особенно упоминание о суде. Любое высказывание на эту тему вызывало у него неконтролируемое бешенство. Ему хотелось вцепиться кому-нибудь зубами в глотку и задушить.

Хотя в чем-то его бывшая жена была права. Их сыну было всего три месяца, когда он загремел в тюрьму. Теперь Антохе уже восемь с половиной. У него совершенно новая жизнь, в которой Евгению нет места.

Спор быстро перешел в потасовку, однако силы оказались неравны. Новый муж был выше его на голову и вдвое шире в плечах. Он без труда вышвырнул Евгения на улицу, словно нашкодившего щенка.

«Зарежу! – неистовствовал Шабалин, продолжая брести по улице. – Ты еще будешь в ногах у меня валяться!»

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, он стал думать о недавней расправе над следователем. Вот он уж точно получил по заслугам!

Евгений вспомнил глаза Кривчука перед смертью. Они ошалели от боли и леденящего ужаса. До майора дошло, что конец, смерть неминуема.

Он злорадно ухмыльнулся.

Впрочем, воспоминание об убийстве обидчика недолго грело его душу. Шабалин исподлобья разглядывал людей, идущих ему навстречу, и его постепенно охватывало глухое отчаяние.

Вон идут парень с девчушкой. Им лет по шестнадцать, держатся за руки как дети. Их юные лица сияют от радости. Они наперебой что-то возбужденно рассказывают друг другу.

А вот беременная женщина на лавочке. Она ласково поглаживает округлившийся живот, улыбается и с кем-то говорит по телефону. Наверное, рассказывает мужу, как малыш толкается внутри.

А это пожилая пара. Идут медленно, но с достоинством, осторожно поддерживая друг друга. Такие люди точно будут рядом до самой смерти!

Евгений опустил голову.

У них есть все. Любимые люди рядом, счастье быть любимыми, надежда на будущее, насыщенная жизнь.

А у него – пустая унылая квартира, опухоль в голове и еще один столовый нож. Больше ничего.

В какой-то момент его захлестнуло такое невыносимое чувство одиночества, что он чудом удержался, чтобы не кинуться на дорогу, под машины, несущиеся по ней.

Словно невзначай взор убийцы скользнул в сторону витрины хозяйственного магазина, и он остановился как вкопанный. За стеклом, среди прочих всевозможных товаров поблескивали столовые ножи, разложенные веером в порядке увеличения длины, всего штук десять.

«Как матрешки, – подумал Шабалин и улыбнулся краем рта. – Взять, что ли?»

Перед глазами Евгения вдруг появился тот самый нож, который в настоящий момент одиноко торчал в деревянной подставке у него в квартире. Два других уже нашли свои цели. Теперь они, измазанные засохшей кровью, находились где-то в камере вещественных доказательств. Для третьего ножа еще оставалась работа.

«Что будет, когда и он, красиво говоря, уйдет на пенсию? – неожиданно заговорил внутренний голос. – Ты убьешь Романова, а что потом?»

Евгения словно обдало жаром, и он даже отпрянул назад, чуть не задев молодую пару с коляской.