Судить буду я

Джураев, занимавшийся в милиции самым опасным делом – розыском и задержанием преступников, конечно, хорошо знал уголовный мир, ведал о его нынешней силе и власти, не говоря уже о финансовых возможностях. Имел информацию из надеж­ных источников, из первых рук, что стратеги и идеологи пре­ступного мира мгновенно реагируют на любое ослабление вла­сти, развал следственного аппарата и прокуратуры в стране и свои «указы» и «законы» издают куда оперативнее, чем издыхающая власть, не говоря уже о том, что их приказы обсуждению не подлежат, а тотчас реализуются в жизнь. Ко­нечно, зная, какой ныне властью обладает Талиб, не следовало рваться к нему без страховки, без конкретной зацепки, серьез­ного повода хотя бы для блефа. Талиба, как, впрочем, и любого его коллегу подобного ранга, нынче практически невозможно ни за что арестовать, даже если и знаешь, что они стоят за каждым преступлением в городе. Сами они ничего не делают, да и никто никогда против них не даст показаний. Но сегодня Джураева не могли сдержать никакие аргументы – душа требовала действия, Талиб мог знать, кто и зачем неотступно охотит­ся за прокурором Камаловым. Он подъехал к глухому дувалу с высокими воротами из тяжелого бруса, внизу обитого листо­вым железом, и поставил машину рядом с новенькой «девят­кой» цвета «мокрый асфальт», особенно почитаемой среди «крутых» ребят Ташкента. Ворота оказались заперты, но Джура­ев стучать не стал, он хотел появиться неожиданно, чтобы хозяин «девятки» не скрылся на время его визита в соседней комнате: профессиональный интерес брал свое.

Отмычкой он легко открыл дверь, очутился во дворе и сразу увидел, как в окне сторожки у входа метнулся от телевизора охранник. Джураев опередил его, оказался на пороге первым:

– Встань в угол, ноги на ширину плеч, руки за спину, – приказал он, доставая наручники. Тот попытался потянуться к матрасу на железной кровати, но тут же после удара жестки­ми наручниками отлетел в угол, сметая со стола посуду. Джура­ев достал из-под матраса нож и, забирая его с собой, сказал:

– Об этом поговорим попозже, шуметь не советую, – и, щелкнув наручниками, запер дверь снаружи доской.

Оглядев двор, прислушавшись, он быстро пошел к дому. По громкому смеху, раздававшемуся со второго этажа, он рассчи­тал комнату, где Талиб принимал хозяина «девятки», и поднял­ся наверх. Талиб и гость играли в нарды, играли азартно, по-крупному и оттого не сразу заметили рядом Джураева. Конечно, полковник мысленно высчитывал, кто же может быть у Талиба, но теперь он понял, что ошибся бы, даже назвав сотню людей, – с хозяином дома играл один из самых известных адвокатов города. Доходили до Джураева слухи, что тот давно состоит главным консультантом у ташкентской мафии, но как-то не верилось: кандидат наук, коммунист, уважаемый человек…

И вдруг вся копившаяся ярость Джураева прорвалась, он жестко, как при задержании, схватил адвоката за волосы и рез­ко развернул голову к себе.

– Вот вы с кем, оказывается, водите компанию, уважаемый председатель коллегии адвокатов! Вчера мои ребята взяли в «Вернисаже» Вагана, мы за ним давно охотились. У него с собой был пистолет, а рядом собственноручное заявление каракулями, что он нашел его час назад и несет в отделение милиции. Теперь понятно, почему так поумнел тугодум Ваган, мы ведь с ним старые знакомые… Вон отсюда, мерзавец, по­ка цел!

И как ни странно, вальяжный адвокат, доводивший в судах до инфаркта судей, прокуроров, заседателей и потерпевших своей наглостью, хапнул «дипломат» и бегом скатился с лестни­цы. Со страху он, видимо, подумал, что Ваган «сдал» его, идея, как и многие другие, ставившие следствие в тупик, действитель­но принадлежала ему. Оказывается, ярость и несдержанность тоже имеют свои преимущества, успел подумать Джураев. Та­либ, уже пришедший в себя, нервно поглаживая холеные усики, зло произнес:

– Нехорошо врываться в чужой дом, оскорблять уважаемых в городе людей. Кончился ваш ментовский беспредел – пере­стройка, демократия в стране.

– Да, Талиб, ты прав, ваша берет, воровской беспредел наступает, но народ до конца не осознает, что это значит для него. Верно, что у твоих ног валяются нынче и депутаты, и министры, ибо они твои депутаты, твои министры. Но со мной тебе и твоим друзьям придется считаться, законы отменить твои дружки не решатся, хотя и кроят их уже в угоду себе…

– Что вам от меня нужно? Вы ведь знаете, нынче я вам не по зубам, – перебил Талиб, чувствуя, как взвинчен полковник.

– Скажи, кому нужна смерть прокурора Камалова, кто охо­тится за ним?

– Откуда я могу знать? – теряя интерес к разговору, ехид­но улыбнулся Талиб, и постоянно срывающиеся в бег глаза вдруг застыли.

– Ты знаешь, я редко обращаюсь к вашему брату за помо­щью и дважды прошу редко, поэтому подумай, чтобы не пожа­леть потом.

Джураев направился к двери.