Судные дни

Дрожа, в трусах и футболке, Кайл провел два часа, оставшиеся до рассвета, съежившись между автоматами с колой и мороженым на парковке мотеля. Ключей от машины у него не было, он прижался спиной к бетонной стене и прикрылся рваными картонными коробками, которые выкинули из офиса.

Он то засыпал, то просыпался, пока красное солнце не поднялось над промерзшей дорогой. Казалось, Кайл сейчас умрет от холода, но даже такая смерть была лучше, чем та, что ждала его в номере. От пальцев, вцепившихся в занавески, скребущих в дверь, трясущуюся от ударов после его поспешного бегства из комнаты. А еще Кайл слышал утробное мычание и визги разгневанного мертвого существа.

От этих звуков Кайла колотило так, что еще чуть-чуть, и он бы задохнулся. Когда все стихло, он решил, что тварь просто затаилась в темноте и ждет.

Разбудить Дэна было невозможно. Рискуя потревожить дежурного или других гостей, Кайл кричал так громко, как только хватило совести, и стучал в дверь соседнего номера. Но Дэн засыпал, как будто впадал в кому, да еще и с наушниками в ушах. И что он мог услышать с таким-то храпом? К счастью, соседние номера оказались свободны.

В шесть часов утра ушел ночной дежурный, который отлично выспался в кресле, – Кайл наблюдал за ним сквозь запертые двери офиса. Его сменил дневной, но Кайл продолжал прятаться под картонками. Он не представлял, как долго незваный гость в номере может оставаться в пространстве по эту сторону… чего? Кайл даже в принципе не понимал. И рисковать жизнью клерка, подставляя его под удар твари, появившейся в мотеле, он не мог. Если бы он разбудил парня и попросил у него запасные ключи, тот пошел бы с ним, а существо вполне могло все еще находиться в номере, например прятаться в душе, и тогда Кайла обвинили бы в убийстве. Так что он мерз и прятался в мусоре. И виноват в этом был Макс.

В семь часов появилась горничная, и, поскольку солнце уже вышло, он рискнул покинуть свою импровизированную палатку. Подошел к маленькой мексиканке и объяснил, что вышел за колой, а дверь захлопнулась.

Она не улыбнулась и ничего не сказала, но с подозрением наблюдала за тем, как он осторожно заходит в номер. Посмотрела на его татуировки, а потом на рваные простыни и подушки, из дыр в которых лезла дешевая пена, и моментально сделала выводы. Глядя через плечо Кайла, она заметила разбитое зеркало и побежала к менеджеру, стуча белыми кроссовками по асфальту.

Хулиганство и преступное нанесение ущерба. А что тут возразить?

Он натянул джинсы и ботинки, нашел рубашку. Торопливо собрал бумаги, начав с черно-белых фотографий. Менеджеру этого видеть не стоит. Побросал ноутбук и папки в рюкзак. Не стал забирать зубную щетку, поскольку не смог зайти в ванную и все время, пока собирался, нервно смотрел на закрытую дверь. Им с Дэном надо уезжать подальше от этого жуткого места.

Когда он открыл багажник прокатной машины, из офиса вышел клерк, явно смущенный рассказом горничной, маячившей за его плечом. Вчера, когда они с Дэном регистрировались, Кайл поболтал с парнем о музыке.

Он наврал что-то про гостя, выпивку и драку. Чуть не засмеялся, когда понял, что на самом деле говорит правду. Но, зайдя в комнату, менеджер замер как вкопанный посреди осколков разбитого стекла. Он в ужасе смотрел на порванное с остервенением белье и изрезанный чем-то острым матрас.

Кайл трещал без умолку. Кайл уговаривал. Кайл льстил. Обещал заплатить выданной Максом кредитной картой. И заткнулся, как только заметил, куда смотрит онемевший парень, и увидел ужасное пятно на двери.

– Господи, – сказал он и отшатнулся от неясного силуэта маленькой тощей фигурки, прошедшей сквозь дверь и оставившей на ней свою тень. Кайл не заметил ее раньше, когда собирал вещи, поскольку отвлекся на учиненный существом разгром. Но теперь он видел след во всей красе. Как будто на дверь повесили Туринскую плащаницу. Дерево источало мерзкий животный запах, пятно было грязным и мокрым. От него шел сладковатый запашок тухлой свинины.

Двадцать два

Лондон.

23 июня 2011 года. 16.00

Малькольм Гонал не брал трубку. Кайл отправил ему сообщения, когда проходил паспортный контроль, стоял у багажной ленты и ждал поезда из Гатвика. Ему показалось, что в аэропорту они провели не меньше недели. Яркие огни, бесконечные объявления, лица нетерпеливой толпы – от всего этого Кайлу хотелось кричать.

Правда, Кайл был не уверен, что в его посланиях можно было найти хоть какой-то смысл. Он лихорадочно, не переводя дух, бормотал про обещания Макса, Храм Судных дней, свою работу над фильмом, причем так быстро, что понять его было непросто. Голос казался странным, глухим от усталости, каким-то хрупким от раздражения и существующим где-то в стороне от разума Кайла, от того, что он действительно хотел сказать или даже прокричать любому, кто пожелал бы слушать. Горячая голова, заплетающийся язык, онемевшая челюсть – сочетание не из приятных. Истощенным лучше отдыхать. Кайлу никто не перезвонил.

– Глухо? – спросил Дэн.