Суфле из бледной поганки

– Муж моей подруги привез из Африки, где они с товарищами в рамках помощи развивающимся странам строили очередную ГЭС.

– Так это еще при СССР было? – уточнила Фима и, получив утвердительный ответ, окончательно скисла.

Но тетя ее настроения замечать не желала.

– Иди и посмотри, какая прекрасная кожа! Твердая, словно рог! Такая не порвется! Вообще никогда!

Фима пошла. Но ближайший осмотр лишь подтвердил ее первоначальные впечатления. Кожа пересохла, заскорузла и затвердела настолько, что если просто развернуть ее еще и представлялось возможным, то придать ей какую-то форму кроме ровной гладкой поверхности – это уже вряд ли.

– Да ее же иглой не пробить.

– Для этих целей есть шило! Я тебе его сразу после завтрака дам!

– Спасибо, тетя, – поблагодарила ее Фима. – Просто чудесно.

За завтраком она хмуро прикидывала, как бы ей слинять по-тихому. Потом начала бунтовать. И когда уже почти решила, что заявит ноту протеста тетушкиному тоталитарному режиму, внезапно случилось чудо.

– Не могу найти шило! – раздался разочарованный голос тети. – Вот сию минуту оно лежало на полочке вместе с другими инструментами, а теперь его тут нет!

Павлик, который тоже присоединился к завтраку, подмигнул сестре.

– Это ты стащил шило?

– А что было делать? Иначе она заставила бы тебя ковырять им ту дерюгу. А она, я проверил, местами прочней металла!

– Спасибо, Павлушка!

Фима была искренне благодарна брату. Его выходка давала ей отсрочку до вечера, когда Фима должна была решить вопрос с пуфиками, в чем она клятвенно заверила тетю. Только после этого ее согласились выпустить из дома, хотя тетя и не скрывала своего разочарования тем, что еще целый день ей придется провести в обществе столь ненавистных ее взгляду пуфиков.

– Тетя, а можно тебя спросить? Ты же умеешь вкусно готовить, но при этом никогда не была замужем.

– И что? – обиделась на нее тетушка Римма. – Очень нетактично с твоей стороны напоминать мне о моем статусе незамужней барышни.

Фиме стало смешно. Тоже нашлась барышня! На самом деле тетушка им с Павликом приходилась двоюродной бабушкой, а тетей она была для родителей. Но так уж повелось в семье, старшее поколение называло старушку тетушкой, и младшие повторили за ними. Да и сама тетушка Римма всегда повторяла, что ей куда приятней слышать именно это обращение, чем вдруг внезапно сделаться бабушкой.

– Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

– Только у недалеких людей, – заметила тетя. – Поверь, если ты встретишь человека, который тебя по-настоящему полюбит, то ему будет все равно, как ты готовишь. И никакие котлеты твоей соседки не смогут соблазнить его. Более того, скажу тебе одну вещь, вкусно-невкусно очень субъективное понятие. Вот была у меня подруга, которая готовила, прямо сказать, скверно. Что бы она ни делала, всегда у нее получалась какая-то гадость. С ее способностями она могла испортить даже самое простое блюдо. Жареная картошка в ее исполнении представляла собой одновременно сырое и в то же время развалившееся месиво, местами подгоревшее, местами скрипящее на зубах. Ни разу на моей памяти ей не удавалось посолить и поперчить в меру, всегда либо во рту полыхало, либо приходилось есть пресным. Не знаю, как у нее это получалось, тоже ведь своего рода талант.

– Бедная женщина.

– Так вот, к чему я тебе это говорю! Приятельница эта была замужем, и муж ее находил стряпню своей жены поистине восхитительной.

– Как это?

– Никто из подруг его жены не мог сравниться, по его мнению, с ней в кулинарных навыках. Он всем так и говорил: моя Таечка готовит лучше вас всех. И даже когда они приходили в ресторан и ресторан хороший, можешь мне поверить, ему и там все было невкусно.

– И почему это?

– Великая сила любви. То есть так я думала до тех пор, пока не попробовала стряпню его собственной мамаши. И я поняла, что Таечка по сравнению со своей свекровью еще очень неплохо справляется на кухне. Ее еду хотя бы иногда можно было счесть удовлетворительной. А вот свекровь готовить так и не научилась. Но ее сын другой и не ел, он вырос на еде, которая всем вокруг казалась ужасной, а ему она была привычна. Таечка всего лишь угодила к нужному мужчине на кухню. Понимаешь?

– Кажется, да.

– А к чему ты вдруг об этом заговорила?

– Так… К Арсению одна… свидетельница повадилась таскать пирожки и пирожные.

– Угощает его своей стряпней?

– Если бы своей! Заказывает пирожные у кондитера. А ему втирает, что это она такая отменная повариха. Вот какие пирожки напекла, пальчики оближешь!

– И ему нравится?

– Любому бы понравились, – угрюмо произнесла Фима, не желая признаваться, что сама слопала целый слой чужих пирожных.

– Ну, так и ты их закажи! Закажи и угости Арсения, словно бы своими!