Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

После возвращения в Вашингтон я встретился (23 апреля) с Киссинджером в Белом доме. Рассказал ему о работе XXIV съезда КПСС, в основном применительно к советско-американским отношениям. Президент, сказал Киссинджер, приветствует ту часть доклада Брежнева, где говорится о конструктивном подходе к отношениям между нашими странами.

Сообщил о готовности Советского правительства произвести обмен письмами с президентом по вопросам, связанным в первую очередь с ограничением системы ПРО. Киссинджер расценил это как серьезный шаг к взаимоприемлемой договоренности.

Затем я перешел к вопросу о встрече на высшем уровне. В соответствии с поручением сказал ему, что позитивная в принципе точка зрения Советского правительства была уже ранее сообщена президенту Никсону. Затем, как бы „от своего имени" (таковы были данные мне инструкции Политбюро), я высказал большие сомнения в возможности реализации идеи встречи в верхах, если к тому времени не будет достигнуто соглашение по Западному Берлину.

Эта часть моего сообщения явно оказалась неожиданной для Киссинджера. Он воспринял мои слова очень нервно. Запальчиво заявил, что не может принять ультимативной увязки, которая сейчас устанавливается между достижением соглашения по Западному Берлину и встречей в верхах, и что президенту тогда ничего не остается, как отказаться от встречи.

Ответил, что мне непонятна его горячность. Тут нет никаких ультиматумов. Общественность многих стран, да и наших, продолжал я, просто не воспримет советско-американскую встречу, если при этом сохранится напряженность вокруг Западного Берлина. В душе мне, конечно, было понятно недовольство Киссинджера, но не мог же я рассказать ему, что произошло на заседании Политбюро.

После такого нашего ответа неудивительно, что Никсон — как потом выяснилось — поставил свой политический компас на поездку в первую очередь в Китай, а не в СССР.

Через четыре дня я встретился с Киссинджером по его просьбе. По поручению президента, он остановился на трех вопросах: о встрече в верхах, о переговорах по Западному Берлину и по стратегическим вооружениям.

Президент давно отметил неопределенность позиции и колебания советского руководства в вопросе о встрече в верхах, сказал он. Видимо, в Москве есть свои соображения на этот счет, которые президент не может не учитывать. В этой связи президент не считает себя вправе поднимать больше вопрос перед советским руководством о конкретной дате встречи в верхах. Он не может также согласиться с увязкой этого вопроса с предварительным решением другого вопроса (намек на Западный Берлин), хотя и готов продолжать обсуждение, независимо от этого, любых международных проблем. Президент оставляет поэтому вопрос о встрече вообще пока открытым на неопределенное время и не будет больше его поднимать. Он вместе с тем будет готов вернуться к его обсуждению, когда, по мнению Москвы, сложатся условия для такой встречи.

Что касается Западного Берлина, сказал Киссинджер, то события, к сожалению, показали, что решение этого вопроса продвигается медленнее, чем они надеялись. Президент готов, однако, продолжать поиск соглашения. Киссинджер, по его словам, говорил на эту тему с советником канцлера ФРГ Баром, который настроен позитивно (последний действительно немало сделал для улучшения отношений ФРГ с СССР).

Спустя несколько дней Киссинджер, немного остыв, счел все же нужным, с ведома Никсона, опровергнуть появившиеся в американской прессе спекуляции о том, что в подходе к вопросу об улучшении отношений с Пекином администрация США руководствуется антисоветскими соображениями. В целом чувствовалось, что Белый дом хочет как-то сбалансировать возможное влияние последующего флирта между Вашингтоном и Пекином на советско-американские отношения.

В один из вечеров в начале мая у меня была интересная беседа с влиятельным сенатором Саймингтоном. Он устроил ужин „на троих": был еще его друг, сенатор Фулбрайт, председатель сенатского комитета по иностранным делам. Они выразили желание откровенно поговорить со мной о советско-американских отношениях.

По мнению сенаторов, позиция СССР по ряду вопросов достаточно конструктивная и отражает стремление найти взаимные компромиссы. Однако в Москве недостаточно учитывают американскую специфику, когда средства массовой информации, используя закулисные каналы администрации „по умышленной утечке информации", дают направленную, одностороннюю информацию, искажающую истинное положение дел, в том числе и на советско-американских переговорах по разным вопросам.