Буквально с первых дней администрация Картера вплотную стала заниматься проблемами советско-американских отношений, но в первую очередь вопросом об ОСВ. Уже 26 января Вэнс передал мне конфиденциальное послание. В своем послании президент подчеркивал, что будет добиваться „улучшения отношений с СССР. Этой цели я буду уделять лично пристальное внимание так же, как и госсекретарь Вэнс… Наши страны, если проявят настойчивость и мудрость, в состоянии избежать гонки вооружений. Я заявил американскому народу, что твердо буду добиваться ликвидации всего ядерного оружия".
„Имеются три области, в которых может быть достигнут прогресс на пути к этой цели", — продолжал он. Важнейшим шагом президент назвал безотлагательное достижение соглашения по ограничению стратегических вооружений. Скоро можно заключить и соглашение о контролируемом всеобъемлющем запрещении всех видов ядерных испытаний. Важно также возобновить усилия в целях достижения прогресса на переговорах о сбалансированном сокращении вооруженных сил в Центральной Европе.
Картер отмечал необходимость совместного предотвращения кризисов в беспокойных районах мира, которые могли бы привести к возобновлению опасных конфликтов. Особо он упомянул Ближний Восток.
Придавая важное значение улучшению двусторонних экономических отношений, он в то же время подчеркивал, что „мы не можем быть безразличны к судьбе свободы и индивидуальных человеческих прав".
В заключение Картер писал: „Я ожидаю встречи с Вами и обсуждения на этой встрече как наших расхождений, так и наших общих интересов. Тем временем я предлагаю, чтобы мы оба делали все, что в наших силах, для содействия процессу улучшения советско-американских отношений".
Я считал, что послание Картера в целом открывало вроде неплохую перспективу для переговоров по разоруженческим проблемам. Но в то же время слова президента о его „небезразличии к судьбе свободы и индивидуальных человеческих прав" были сигналом того, что этот вопрос может постоянно отравлять наши отношения.