Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Отметив готовность президента обсудить при личной встрече с советскими руководителями конкретные взаимные шаги в Европе с целью „начать там развязку" проблем, Киссинджер подчеркнул далее, что Никсон придает сейчас большое значение обмену мнениями ввиду сложного и опасного положения, сложившегося на Ближнем Востоке. В этом смысле, Добавил он, ближневосточный вопрос в предлагавшейся ранее президентом повестке дня (она оставалась в принципе той же) для обсуждения на встрече в верхах передвигался теперь на одно из первых мест. Никсон хотел бы переговорить по этому вопросу с глазу на глаз с Брежневым, без присутствия кого-либо из американцев (даже переводчик — советский). Если бы в результате такого „откровенного разговора" была достигнута сугубо негласная договоренность с советским руководством, президент нашел бы возможность, не отдавая кому-либо отчета в своих действиях, выполнить свою часть договоренности.

К сожалению, эта интересная попытка Никсона достичь договоренности или взаимопонимания не была нами использована в интересах поиска компромисса. А момент был благоприятный ввиду озабоченности Вашингтона активизацией советских военных поставок арабским странам, особенно Египту и Сирии. Наша излишняя привязанность к политике арабских стран мешала проводить самостоятельную политику на Ближнем Востоке.

В заключение Киссинджер просил передать советскому руководству — если в принципе визит президента приемлем для Москвы — предложения о возможных сроках такого визита. Для президента наиболее подходящим временем был бы сентябрь (как видно, Никсон не терял надежду на встречу еще в 1971 году и, возможно, до поездки в Пекин). Вторым возможным сроком мог бы быть период между мартом и маем 1972 года.

Я обещал доложить в Москву предложения президента. Нужно было определиться со сроками встречи. Однако в Политбюро продолжались разногласия на этот счет. Вскоре я получил указание встретиться лично с Никсоном.

Президент принял меня 15 июня. Но речь шла о другом вопросе: я вручил ему текст заявления Советского правительства относительно созыва конференции пяти ядерных держав для рассмотрения вопросов ядерного разоружения. Дал ему соответствующие пояснения.

Выслушав, президент сказал, что он внимательно изучит это важное предложение. Вместе с тем он хотел бы высказать в сугубо неофициальной, но откровенной форме некоторые предварительные соображения, чтобы они дошли до Советского правительства, но не фигурировали в официальных каналах „госдепартамент — МИД".

Я не хочу выглядеть циником, начал Никсон. Я реалист, как и советские руководители. В мире сейчас существуют только две по-настоящему ядерные державы: СССР и США. Остальные три фактически — по ядерному потенциалу — ни в какое сравнение не могут идти с первыми двумя, хотя они и всячески пыжутся из престижных соображений. Этот разрыв сохранится надолго. В этих условиях, продолжал он, не получится ли так, что основной упор на конференции будет сделан на ядерном разоружении двух главных держав, в то время как трех других это мало коснется. Они могут сразу потребовать сокращения ядерного потенциала СССР и США до их уровня, прежде чем вести серьезные переговоры о собственном ядерном разоружении. Возникает вопрос и о статусе представителей пяти держав на такой конференции. Из его рассуждений было видно, что он не без интереса относится к идее встречи „пятерки" на высшем уровне, но не по такому вопросу. В конце беседы он предложил продолжить обмен по конфиденциальному каналу.

Позиция Никсона, на мой взгляд, заслуживала внимания.

Затем он высказал ряд соображений о советско-американских отношениях. За последнее время в этих отношениях наметилось некоторое улучшение, хотя пока и не очень большое.

В известном смысле наши отношения вступают сейчас в важный период, период испытаний и возможностей, когда можно, при наличии доброй воли с обеих сторон, продвинуться по основным направлениям еще до того, как с середины следующего года внимание США, по традиции, будет больше обращено во внутрь в связи с предвыборной кампанией, отметил он.

В настоящее время, продолжал президент, два главных вопроса являются приоритетными в наших отношениях: это достижение соглашения по Западному Берлину и соглашения в области сокращения стратегических вооружений. Есть и другие вопросы. Например, Ближний Восток, но его быстро не решить. Главное тут не допустить нового вооруженного конфликта.

Затем не без колебаний он добавил, что советским руководителям, конечно, известны соображения „по важному вопросу", которые были недавно высказаны Киссинджером по его личному поручению (Никсон явно вел разговор о встрече в верхах, но прямо этих слов не произносил). Он надеется, что советское руководство отнесется к этим соображениям с таким же вниманием, как он сам относится к соответствующим соображениям Москвы по другим вопросам, в том числе и по берлинскому вопросу.