Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Спустя месяц, 28 мая, я (по поручению Москвы) сообщил генералу Скоукрофту, что руководители ДРВ просили нас передать американской стороне следующее: „Руководство ДРВ выступает за хорошие отношения с США, основанные на взаимном уважении. Исходя из этого и с учетом рекомендаций советского руководства, вьетнамская сторона проявила сдержанность при освобождении Сайгона, когда американцам была предоставлена возможность беспрепятственно завершить эвакуацию своего персонала. Она стремилась сделать все необходимое, чтобы не ухудшать отношений с США в будущем. Во Вьетнаме не питают враждебности к США и хотели бы того же и с американской стороны".

Получив это сообщение, Киссинджер поинтересовался, действительно ли это обращение исходило от самого высокого уровня в Ханое. Я подтвердил это.

Через несколько дней Скоукрофт передал мне следующий ответ США: „Американская сторона получила послание от руководства ДРВ, переданное через советские каналы, о том, что во Вьетнаме не питают враждебности к США и что ДРВ выступает за хорошие отношения.

Американская сторона в принципе не испытывает враждебности в отношении ДРВ. Американская сторона предлагает руководствоваться этим принципом во взаимоотношениях между двумя странами и готова выслушать любые предложения, которые пожелает выдвинуть ДРВ".

На деле же отношения между США и ДРВ оказались надолго замороженными. На этом закончилась долгая вьетнамская трагедия, вызванная интервенцией США. Дипотношения между ними были установлены лишь в 1995 году.

Завтрак у сенатора Джексона

26 июня я завтракал с сенатором Джексоном у него дома. Жил он в небольшом двухэтажном доме, обставленном подчеркнуто скромно, хотя сам дом был расположен в престижном районе столицы. Сенатор с гордостью отметил, что его дети ходят в общую городскую школу (где учатся вместе белые и негры), хотя дети почти всех его соседей учатся в дорогих частных школах. Когда я пришел, он позвал своих ребят, чтобы „поздороваться с советским послом".

Беседа началась с шутливого замечания Джексона о том, что, наверное, в СССР люди пугаются, когда упоминается его имя, ибо думают, что у сенатора на голове рога. Я ответил ему в тон, что наших людей, прошедших суровую школу жизни, трудно чем-либо запугать. Конечно, они читают те или иные заявления сенатора по вопросам советско-американских отношений. Если говорить откровенно, то у советских людей от этих речей и заявлений впечатление самое нелестное.

Сенатор сказал, что он ценит мою прямоту и, собственно, с этой целью они хотел откровенно переговорить со мной. Затем с горячностью он стал развивать свою точку зрения. В подтексте всех его высказываний красной нитью проходила мысль о том, что его подход к СССР не так уж сильно отличается от позиций Никсона или Форда, однако, в то время как последние играют в дипломатию, он говорит более прямолинейно. И его позиция во многих случаях совпадала и совпадает с фактической линией поведения обеих администраций во внешнеполитических делах. Взять, например, проблему военных ассигнований. „У меня в этом вопросе одинаковая позиция с администрацией Форда. Мы — за сильную Америку."

По словам Джексона, „неискренность" администрации Никсона, утаившей вначале от конгресса ставшее известным позже письмо Громыко Киссинджеру по вопросу об эмиграции из СССР, создала у лидеров конгресса, включая его самого, ошибочное впечатление, что Москва в конечном счете „уступит". Лишь под конец выяснилось, что это не так, но в силу накала эмоций нельзя уже было как-то подправить дело путем разумного компромисса. В результате мы все сейчас оказались в тупике, никто не выиграл.

Джексон заметил попутно, что Форд оказался недостаточно сильным президентом, неспособным восстановить былой авторитет Белого дома в конгрессе, особенно в канун президентских выборов.

В целом из беседы с сенатором Джексоном складывалось впечатление, что он вроде начал осознавать, что на сугубо антисоветской платформе ему вряд ли удастся успешно бороться за пост президента. Впрочем, откровенно говоря, я никогда не верил, что он сможет стать президентом, но всегда считал полезным как-то нейтрализовать явный антисоветизм этого влиятельного сенатора.

15 июля в конференц-зале госдепартамента была организована необычная прямая трансляция телепередачи из СССР о запуске космического корабля „Союз" по совместной программе „Союз-Аполлон". Американский корабль был запущен на орбиту несколькими часами раньше. Зал был полон: президент, госсекретарь, члены правительства, конгресса, многочисленная пресса. Мне пришлось пережить несколько томительных минут, так как это был вообще первый советский запуск, который прямо показывали по телевидению („А вдруг что случится?"). Все обошлось благополучно. В зале было хорошее настроение. Стыковка в космосе произошла 17 июля. Все это было хорошим свидетельством возможности сотрудничества между двумя странами в решении сложнейших научно-технических задач.