Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Все то, что нам известно о позиции правительства США по кубинскому вопросу, докладывал Громыко, позволяет сделать вывод, что обстановка, в общем, вполне удовлетворительная. Это подтверждается как официальными заявлениями деятелей США, включая президента Кеннеди, в том числе заявлением последнего в беседе с нами 18 октября, так и всей информацией, которая доходит до нас по неофициальным каналам. Есть основания считать, что США сейчас не готовят вторжение на Кубу и сделали ставку на то, чтобы путем помех экономическим связям Кубы с СССР расстроить ее экономику и вызвать голод в стране, а тем самым и восстание против режима. Главная причина занятой правительством США позиции, продолжал министр, состоит в том, что правительство США поражено смелостью акции СССР по оказанию помощи Кубе. Оно рассуждает так: Советское правительство отдает себе отчет в том, какое большое значение американцы придают Кубе и ее положению и насколько болезненным для США является этот вопрос. Но раз СССР, зная об этом, идет на оказание такой помощи Кубе, значит, он полон решимости дать отпор в случае американского вторжения на Кубу. Нет единого мнения в том, как и где будет дан этот отпор, но что он будет дан — в этом не сомневаются.

В последние дни, писал далее Громыко, острота антикубинской кампании в США несколько уменьшилась и, соответственно, стала больше выпячиваться острота вопроса о Западном Берлине. Газеты шумят о надвигающемся кризисе в связи с Западным Берлином, о предстоящем чуть ли не в самое ближайшее время подписании мирного договора с ГДР и тому подобное. Цель такого изменения в деятельности пропагандистской машины и состоит в том, чтобы несколько отвлечь внимание общественного мнения от кубинского вопроса. Все это делается не без участия Белого дома. Есть даже слух о том, что СССР будто бы дает понять, что он сможет смягчить свою позицию в кубинском вопросе, если Запад смягчит свою позицию по Западному Берлину.

Полностью, конечно, нельзя и теперь быть застрахованным от неожиданностей и авантюр со стороны США в кубинском вопросе, заключал он. И все же, учитывая объективные факты и сделанные нам соответствующие официальные заверения об отсутствии у США планов вторжения на Кубу (что их, бесспорно, во многом связывает), можно сказать, что в этих условиях военная авантюра США против Кубы почти невероятна.

Таков был в целом успокоительный вывод Громыко накануне кубинского кризиса. Я попытался убедить его дать более осторожную оценку ситуации. Он не согласился: видимо, ему хотелось сделать приятное Хрущеву.

Начало кризиса. В центре событий

22 октября я вылетел в Нью-Йорк, чтобы проводить Громыко, который улетал в тот же день в Москву. Но и тогда он не сказал мне, что на Кубе размещаются советские ракеты с ядерными боеголовками (много лет спустя он заявил мне, что „исходил тогда из того, что я уже знал об этом").

Как только в полдень улетел самолет Громыко, ко мне на аэродроме подошел сотрудник американской миссии при ООН и передал просьбу Раска посетить его в госдепартаменте в тот же день, в 6 часов вечера. Поскольку у меня была уже назначена деловая встреча в Нью-Йорке вечером того же дня, я попросил американца узнать у Раска, нельзя ли перенести нашу с ним встречу на следующий день. Однако этот сотрудник сразу же сказал, что у него твердые инструкции от госсекретаря обеспечить эту встречу обязательно сегодня вечером. Мне стало ясно, что речь идет о чем-то очень серьезном, ибо Раск никогда до этого так категорично не настаивал на определенном часе наших встреч, соглашаясь на взаимоприемлемое время. Внутренний голос подсказывал — произошло нечто важное, но что именно я не знал — то ли этот вызов связан с Кубой, то ли с Западным Берлином.

Я срочно вылетел в Вашингтон и был у Раска в назначенное время, т. е. в 6 часов вечера 22 октября.

Госсекретарь сказал, что у него есть поручение президента передать через меня личное послание президента Хрущеву по кубинскому вопросу, а также вручить для сведения текст обращения президента к американскому народу, с которым он намерен выступить в 7 часов вечера по радио и телевидению. Раск предупредил далее, что у него на этот раз имеются инструкции не отвечать ни на какие вопросы по тексту обоих документов и не комментировать их. „Эти документы, — добавил он, — говорят сами за себя".

В своем обращении к народу 22 октября Кеннеди объявлял об установлении „карантина на все виды наступательного оружия, перевозимого на Кубу".