Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Не забыл он, по-видимому, и о раздраженной реакции Громыко на его поездку в Англию (еще в качестве просто члена Политбюро), которая" вызвала первые благожелательные высказывания на Западе в адрес нового члена советского руководства. В разговорах с некоторыми старыми членами Политбюро Громыко допустил неосторожность и критически отозвался о поведении Горбачева за рубежом, который, мол, слишком уж рекламирует себя. Одновременно Громыко сделал внушение нескольким нашим послам в западных странах, в том числе и мне, которые сообщили в Москву о благоприятных откликах на поездку Горбачева в Англию.

Горбачев быстро узнал обо всем этом и, похоже, надолго запомнил.

Из первой обстоятельной беседы с Горбачевым мне запомнились две высказанные им мысли. Первая: через гонку вооружений нельзя добиться „победы над империализмом", больше того, без ее прекращения никаких внутренних задач не решить. Вторая: в противоборстве с США — и он считал это тогда неизбежным — надо прежде всего добиваться их вытеснения из Западной Европы. Наиболее эффективный способ — это ослабление международной напряженности и взаимный поэтапный вывод американских и советских войск. Для американцев это будет означать возврат за океан; для нас — фактический отвод войск на несколько сот километров за наши границы, где их присутствие все равно будет незримо ощущаться европейскими государствами. Таковы были первые ростки „нового мышления" Горбачева в области внешней политики. Впоследствии эти взгляды были им подкорректированы в сторону сотрудничества с США.

В Вене, во время юбилейных празднеств в Австрии (14 мая), состоялась встреча Громыко и Шульца. Был обсужден широкий ряд вопросов с упором на идущие переговоры в Женеве по ядерным и космическим проблемам. Шестичасовой разговор был достаточно детальный, но бесплодный.

Лишь в конце был затронут главный вопрос о встрече на высшем уровне (никто первым не хотел поднимать его, по дипломатическим понятиям это означало бы проявить „излишнюю заинтересованность"; по существу же, это была ненужная „игра в дипломатию" двух министров).

Громыко имел четкие инструкции Горбачева обязательно обсудить этот вопрос. Поэтому ему пришлось первому начать разговор о месте и времени встречи. Он сказал, что Горбачев предлагает организовать встречу в ноябре. Что касается места, то в Москве приветствовали бы приезд туда президента Рейгана.

Шульц ответил, что сейчас очередь за советским лидером посетить Вашингтон. Громыко отклонил эту мысль, предложив тогда встретиться где-то в Европе (Горбачев не хотел в тот момент ехать первым в Вашингтон, чтобы это не выглядело в советском руководстве и в стране, как будто он едет „на поклон к Рейгану").

Шульц обещал доложить президенту вопрос о времени и месте встречи.

Оба министра условились о том, что вопрос о встрече, который ставился уже на практические рельсы, будет сохраняться в строгой тайне. Особенно на этом настаивал Шульц, который опасался, что преждевременная утечка информации может сорвать встречу. Сам Громыко высказал пожелание, чтобы обе стороны обеспечили в оставшееся до встречи в верхах время стабильность и спокойную атмосферу без каких-либо серьезных конфликтных ситуаций; стороны должны также постараться подработать несколько договоренностей, чтобы встреча на высшем уровне была бы значимой и по своему существу (таково было поручение Горбачева).

Когда Шульц вернулся в Вашингтон, он доложил обо всем Рейгану. В администрации развернулась дискуссия по этому вопросу.

В конце мая Шульц попросил меня передать Горбачеву от имени Рейгана следующие соображения относительно встречи на высшем уровне: президент согласен с предлагаемым Горбачевым сроком встречи — второй половиной ноября. Встреча могла бы продлиться два дня -19 и 20 или же 20 и 21 ноября. За это время можно было бы провести три или четыре беседы.

Рейган призывал Горбачева согласиться на встречу в столице США или СССР, а не „в каких-то „третьих странах". В порядке „исторической очередности" сейчас советскому руководителю следует посетить Вашингтон.

После достижения договоренности о времени и месте встречи президент готов дать необходимые указания. Во-первых, внимательно следить за тем, чтобы избегать каких-либо возможных кризисных ситуаций в отношениях между обеими странами. Во-вторых, максимально продуктивно использовать остающееся до встречи время для подготовки возможных договоренностей по ряду вопросов для подписания.

Но дорога к встрече на высшем уровне была по-прежнему ухабистой. В Вашингтоне набирала силу публичная кампания вокруг „невыполнения Советским Союзом" договоров и соглашений в области ограничения стратегических вооружений. Застрельщиками этой кампании выступили Пентагон, лично Уайнбергер и наиболее консервативные члены администрации и конгресса, которые открыто призывали президента не считаться с этими договорами и соглашениями, если они мешают осуществлению военных программ США.