Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Он добавил, что США не придают особого значения формам договоренности о сокращении войск. Необязательно подписывать соглашение, достаточно будет просто определенной договоренности или ясного взаимопонимания на этот счет между обоими правительствами. Кроме того, сокращаемые войска США не будут перебрасываться во Вьетнам, т. е. Китай не сможет критиковать СССР за такую договоренность.

(Я немедленно доложил советскому руководству об этих важных высказываниях Раска, тем более, что всего пару лет назад мы сами предлагали США пойти на некоторое взаимное сокращение войск в Германии. Однако Москва никак не реагировала на первое столь четкое предложение госсекретаря о сокращении войск в Европе; впоследствии мне сказали, что Советское правительство стало опасаться за стабильность обстановки в Восточной Европе в случае вывода оттуда значительной части своих войск и что именно в этом плане оно рассматривало инициативу правительства США.)

Переходя к вьетнамской проблеме, Раск спросил: почему бы Москве не пойти на „второй Ташкент", но теперь в отношении Вьетнама? Он стал далее более подробно обосновывать свою мысль о целесообразности советского посредничества, подчеркивая серьезность своего предложения.

Не мог же я ему прямо ответить, что вьетнамцы отвергают наше посредничество, как и посредничество других. Поэтому я повторил нашу формулу о том, что переговоры должны вести сами США и ДРВ.

Москва никак не среагировала и на эту часть нашей беседы, ибо ей нечего было сказать. Наша дипломатия оказалась в тупике.

Примерно в эти же дни Гарриман с возмущением говорил мне: „Трудно поверить, но после нескольких лет войны у Джонсона нет ясного плана выхода из войны". По его словам, у президента вообще осталось только три человека, которые что-либо понимают в советско-американских делах, — Томпсон, Болен и он, Гарриман. Вместе с тем появилось много людей вроде Уолта Ростоу, Бжезинского и др., которые считают себя большими специалистами по коммунизму и, имея доступ к президенту, „запутывают его своими теориями, концепциями и советами".

Фулбрайт рассказал, что он отговаривает Джонсона от опасного намерения — официального объявления войны ДРВ. На этот шаг его толкают „партийные советники". Это позволило бы, по их мнению, придать войне во Вьетнаме патриотический характер, а значит, и выиграть президентские выборы. Джонсон колеблется, спрашивая совета у старых друзей.

В середине февраля у меня состоялась еще одна беседа с Раском. На этот раз речь шла об американском корабле „Пуэбло", захваченном северокорейцами у берегов Северной Кореи. Раск, опасаясь серьезных осложнений, попросил, чтобы Советский Союз как-то посодействовал урегулированию этого инцидента. Выполняя эту просьбу, мы оказали содействие, хотя это было далеко не просто. Госсекретарь попросил тем временем ускорить советское согласие хотя бы на предварительный обмен мнениями по ПРО. В Москве все еще не могли прийти к окончательному решению по этому вопросу.

Закладка фундамента американской интервенции во Вьетнаме началась, по сути дела, с середины 50-х годов. Фактически президенты Трумэн, Эйзенхауэр и Кеннеди вели дело к открытой интервенции США в Индокитае. Возможно, они не осознавали это полностью в свое время, предпринимая те или иные политические, военные и психологические акции в этом районе, но суть была именно в этом. Джонсон, по существу, продолжал и привел к кризису государственный курс США в Индокитае. Если к концу 1963-го число „военных советников" США в Южном Вьетнаме достигло 25 тысяч человек, то к декабрю 1965 года во Вьетнаме действовала 400-тысячная американская армия.

Надо сказать, что с самого начала интервенции США во Вьетнаме существовало двухпартийное согласие на ведение военно-силового внешнеполитического курса. Однако по мере того, как военная авантюра во Вьетнаме терпела крах, в самих США набирало силу антивоенное движение. Обстановка в стране в 1966–1967 годах свидетельствовала об углублении политической поляризации во всех слоях общества в вопросе о войне во Вьетнаме. В середине 1967 года впервые с начала войны большинство опрошенных институтом Гэллапа не одобрило политику правительства Джонсона во Вьетнаме. Это большинство непрерывно росло. Запомнились пожары и беспорядки в университетах и гетто, уклонения от воинской повинности значительной части молодежи, дезертирство из армии, бурные демонстрации и митинги протеста, национальные гвардейцы и танки на улицах американских городов. Надо сказать, что нараставший „вьетнамский синдром" проявлялся не только в выступлениях молодежи, но и в недовольстве широких общественных кругов и значительной части политического „истэблишмента" в стране. Короче, во второй половине 60-х годов быстро набирала силу оппозиция политике США в Индокитае. Между январем и мартом 1968 года резко упала популярность президента в стране. „Национальному согласию" на ведение войны пришел конец. Война во Вьетнаме стала „войной Джонсона". Жизнь еще раз показала, насколько нестабильна подчас в США судьба и популярность политических деятелей.