Читаем Сухарева башня (1692—1926). Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние полностью

Сухаревская площадь имеет историю немного менее древнюю, чем Сухарева башня. Как было указано выше, в конце XVI века на месте нынешних Садовых улиц, следовательно, и на месте Сухаревской площади, была устроена деревянная городская стена, сгоревшая в 1613 году, а в 1638 году замененная валом и рвом. Последние оставались здесь до конца XVIII века, но далеко не в исправном состоянии. Вал почти везде был разрыт, ров завален; остатки их по местам казались буграми и ямами. До 1742 года, когда была устроена новая граница г. Москвы — Камер-Коллежский вал — разрывы Земляного вала еще заграждались решетками, чтобы не было через них проездов в город, но после тою надобность в этом миновала, решетки постепенно исчезли, а разрушение рва и вала пошло еще более быстрым темпом. По плану 1775 года Каменному Приказу было поручено привести их в первоначальный вид, но он и не приступал к работам. Ров и вал были спланированы частью временем, частью обывателями, построившими на их месте несколько сот мелких домов. Из-за последних правительство не смогло привести в исполнение одно время бывшего у него предположения — устроить на всем протяжении б. Земляного вала (нынешних Садовых улиц) бульвары. Правительство стесняло постройку здесь домов, требовало временами частичного их сноса, но на полную ликвидацию не решалось. Поэтому на старинных планах (конца XVIII — начала XIX века) Сухаревская площадь изображалась частично застроенной обывательскими домами, кузницами и проч., а вдоль линии прежнего рва — занятой несколькими прудами. Только после пожара 1812 года, уничтожившего все эти строения, площадь была спланирована и выровнена, ров и пруды засыпаны.

Рынки при воротах Белого (ныне бульварное кольцо) и Земляного города (Садовые улицы) существовали с незапамятных времен. Но торг на них был различный. На рынках при воротах Белого города торговали большей частью съестными припасами и зеленью, привозимыми на возах из деревень; здесь же издавна стояли мясные ряды. На рынках у ворот Земляного города продавались большей частью сено, дрова, солома, уголь и т. п. Кроме громоздкости, последние, вероятно, не ввозились в город крестьянами потому, что в воротах Земляного города с них взыскивался сбор: с дров, бревен и соломы — по копейке с воза, с сена и уголья — по две копейки, с теса и досок — по три копейки, с прочей всякой клажи — по 10 копеек с воза [26].

Указом 1710 года мясные ряды повелено было от ворот Белого города перенести за Земляной вал, «опасаясь моровой язвы от теплоты воздуха», как сказано в указе, то есть из-за опасений эпидемии от антисанитарного состояния этих рядов. Тогда Сретенский мясной ряд был переведен к Сухаревой башне, по правую сторону Сретенки, между нынешними Даевым и Панкратьевским переулками, на бывшую землю церкви Троицы в Листах [27]

. Здесь он показан на планах 1787 и 1796 годов, хотя известно, что «к 1784 году торговцы мясом, под разными предлогами и без дозволения начальства, перевели свою торговлю опять к Сретенским воротам (Белого города), поближе к городу; разместились тут и торговали открыто, так что все лавки при церкви Троицы остались пустыми. Прихожане той церкви донесли о том начальству; вместе с тем просили опять перевести к ним мясные ряды и обязывались построить для них каменные лавки. Их просьба удовлетворена: Сретенские мясные ряды уничтожены и переведены к Сухаревой башне, где построены для них каменные лавки и где они и доныне (1841 год) существуют»[28].

Одновременно с мясными рядами переносился, очевидно, торг и другими съестными продуктами. Когда первые водворили на прежнее место у церкви Троицы в Листах, «до 1789 г. на Сретенской улице съезжались в торговые дни, по воскресеньям, средам и пятницам, из деревень с возами, для продажи деревенских продуктов всякого рода, и так стесняли Сретенку, что по ней ни проехать, ни

пройти было невозможно, а в случае пожара могло быть большое затруднение. По представлению Частного Пристава торг перевели на Земляной вал, к Сухаревой башне, где он находится и доныне (1841 год)» [29]

.

Таким образом, годом основания рынка на нынешней Сухаревской площади надо считать 1789 год, хотя вблизи все рынки, как указано выше, существовали гораздо раньше. Вначале рынок, вероятно, занимал только часть площади, свободную от обывательских домов и дворов, и только после пожара 1812 года, перепланировки площади и засыпки прудов мог раздвинуться шире.

В. А. Гиляровский (Москва и москвичи. М., 1926, с. 31) неправильно относит к этому времени самое зарождение Сухаревского рынка. Именно, он пишет:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука