Сухой колодец

Стас не сомневался, что легко найдет способ уладить недоразумение, но тратить на это время не хотелось. Но еще больше в таком случае станет мешать пристальное внимание со стороны соседей, которые, страдая от отсутствия развлечений, непременно сочтут своим долгом вывести его на "чистую воду". А это уже грозило определенной шумихой и скандалом, чего он хотел избежать всей душой.

Пока же все принимают его за немного чокнутого туриста, племянника умершей местной то ли ведьмы то ли ведуньи, у него есть все шансы управиться по-тихому за пару дней.

Проинспектировав баню, Стас решил, что будет вполне естественно, если он затопит баньку, чтобы смыть с себя дорожную пыль и усталость.

Осмотрев двор и все хозяйственные закутки, колотых дров он не обнаружил. Только десятка два березовых чурок были свалены в бесформенную кучу возле сарая. Старый, ржавый колун валялся тут же, под ногами. Ну что ж… Кто не работает, тот не моется, переделал Стас пословицу на подходящий к случаю лад, и взялся за топор.

С водой оказалось проще: маленький насос в колодце исправно работал, и осталось только расправить шланг и подтянуть его к бадьям в бане.

Баню Стас любил. Ее влажный пар окутывая тело, как вторая кожа, мягко давил, проникая внутрь, казалось, до самых костей. Вдыхая мутный от пара воздух, Стас чувствовал, как капли пота щекотно стекают по коже, оставляя мокрые дорожки. Волосы слиплись на лбу, стали лезть в глаза, откинув их пятерней, он почерпнул ковшиком студеной воды из ближайшей бадьи и вылил себе на голову. Резко мотнул головой, разбрызгивая вокруг себя брызги. Несколько из них попали на раскаленную печь, та возмущенно зашипела, превращая их в пар. Вода в бадье успела стать теплой и нисколько не охладила тело.

Стас вышел в предбанок. У летней бани был один недостаток – если вблизи не было водоема, то тоска по ледяной проруби ощущалась на физическом уровне.

Прошлепав босыми ногами по отросшей траве к колодцу, Стас сбросил в колодец ведро. Шумно прогремев цепью, оно плюхнулось в воду, нарушив покой зеркальной глади. Несколько мощных рывков, и полное ведро показалось над срубом.

Не раздумывая, Стас легко поднял ведро над головой и опрокинул на себя. Ледяная вода в мгновенье остудила разгоряченную кожу.

Белая простыня вокруг бедер намокла, неудобно облепила ноги, сковывая шаги. Стас вернулся к бане, присел на лавку под маленьким окном. Да, баню он любил… Только не всегда удавалось париться в одиночестве… Шутки сослуживцев над его спиной не отличались разнообразием, но это было лучше, чем когда случайные знакомые, заметив его шрамы, зачем-то начинали демонстрировать свои отметины и накручивать себе воспоминания о боли, что они испытали, получив свои "украшения".

Пять полос параллельно ребрам, каждая шириной в сантиметра три, красовались на одной половине его спины, сужаясь к позвоночнику. Блеклые, чуть выпуклые, неестественно гладкие по центру и сморщенные по краям, они напоминали полосы на тигриной шкуре в негативе.

Ожоги от раскаленного металла. По одному в день. Ровно в полдень. Добровольно. Он выиграл. Поэтому сейчас он жив и свободен, а пятеро других здоровых смелых молодых мужчин гниют в земле.

Так называемых арабских борцов за свободу можно было обвинять в чем угодно, но своеобразное понятие о чести было даже у них. И еще им было скучно. Очень скучно. Молодые парни со сверкающими черными глазами из-под чалмы хотели почувствовать кровь врага, им хотелось на себе испытать сомнительный азарт перестрелок и услышать, разрывающий барабанные перепонки, грохот взрывов. Но их командиры медлили, выжидали, тянули время… Подбитый вертолет, перевозящий вражеских солдат, был для них подарком Аллаха.

Несколько сослуживцев умерли сразу, при крушении. Стас и еще пятеро выжили…

Каменный мешок несколько дней служил им тюрьмой. Их не трогали, кормили засохшими пресными лепешками, пока однажды, обкуренные полевые командиры, устав ждать выкуп, не надумали поспорить о человеческой выносливости…

Условия спора на корявом русском Стасу и его товарищам озвучил пожилой араб: каждый день в одно и то же время их будут выводить на середину лагеря. Они должны добровольно, без единого позыва к принуждению, снять рубаху и стоя, замереть, подставив спину под раскаленный металл. Лишний шаг вперед – смерть. Потерял сознание от боли – смерть. Не вылез из ямы добровольно или по дороге на место экзекуции замер в испуге – смерть.

Первый раз идти было не страшно. Их построили в ряд под прицелом, приказали оголить спины. Несколько арабов прошлись вдоль ряда, рассматривая пленных, словно лошадей на рынке. Один, который был повыше, без предупреждения ударил кулаком Стасу в живот. Стас от неожиданности выдохнул, почувствовал, как свело диафрагму, но справился, не согнулся. Араб довольно заулыбался и похлопал Стаса по плечу.

– На тебя ставлю. Большие деньги. Выживешь – отпущу. Слово даю.