Суккуба (СИ)

Ожидала, что будет гораздо хуже. Больно, да, жжет, и ощущение, как… «испражнение наоборот» – как выразилась одна девушка. Но вообще-то вполне терпимо. Особенно, когда внизу, под киской, устроилась Лена и начала нежно ее лизать. Сразу в теле возникла любовная истома, и как-то сама собой прошла боль, оставив ощущение инородного, но очень приятного тела внутри попки.

Член был горячим, как и в первый раз, но теперь Таня знала, что следует ожидать, и не удивилась. А когда он начал выбрасывать сперму, кончила – так же бурно, как и в самом начале – с криком, стонами, содроганием всего тела и судорогами, сотрясающими живот.

Теперь она сознание не потеряла, лишь свалилась на бок, и сквозь затуманившиеся, полные слез глаза следила, от от нее удаляется что-то огромное, продолговатое…

– Иди сюда! – приказал Мастер, и Таня, ощупывая попку, бессильно сползла на пол, и поползла на коленях, будто ноги перестали ей служить.

– Возьми в рот! – приказал мужчина, и Лена вдруг протяжно вздохнула:

– Мастер?! Третья порция?! Вы серьезно?! Вы считаете, что она перенесет?!

– Я знаю, что делаю. Молчи! И помогай ей. Меньше слов, больше дела! Время идет!

Таня подползла к Мастеру, взяла в руки его член, и не думая, не рассуждая взяла в рот. Горячая головка, была гладкой, приятной, и пахла не мужским естеством, а чем-то странным, будто Таня сейчас держала во рту искусственный член, дилдо. Но он был натуральным, это без всякого сомнения. Он стал еще тверже, когда Таня заработала языком, чмокая, обсасывая, совершая поступательные движения головой вперед-назад.

Справа подползла Лена, и стала помогать, занявшись гениталиями мужчины с другой стороны.

Таня выпустила член изо рта, заработала руками – это у нее получалось умело и легко, еще бы – после стольких лет тренировки с Колей. Теперь они с Леной касались друг друга щеками, и Лена почему-то вдруг перестала быть такой ненавистной. Секс сближает, это точно, невозможно истово ненавидеть ту, которая только недавно вылизала тебе попку и киску, доставив совершенно неземное удовольствие.

А потом Мастер схватил Таню за голову, дернул к члену, сунул его в Танину глотку, и стал кончать, выбрасывая потоки горьковатой на вкус, пахнущей железом жидкости.

Таня поперхнулась – было слишком много – начала глотать, захлебываясь, кашляя.

Ей не было противно, она впала в странное состояние, сродни трансу – вроде и понимала, что делает, все чувствовала – запахи, вкус, но как-то отстраненно, издалека, вроде как это происходит не с ней. Все – как во сне.

Закончив, посмотрела на пол – увидела на ковре лужицу. Наклонилась, вылизала и ее, не испытывая ни малейшего чувства брезгливости. Она знала, что это правильно, что поступает так, как надо, и не было в душе ничего, кроме чувства удовлетворения от хорошо выполненной работы. Вот теперь – все.

– Что еще желаете, Мастер? – Таня наклонилась, упершись взглядом в пол и видела только ноги мужчины, обутые в остроносые кожаные ботинки. «Когда он успел обуться? Ведь только что был голым!» – мелькнула глупая мысль, и тут же убежала куда-подальше.

Ее сменила другая мысль – он еще ее будет брать? Она не переживет еще одного такого наслаждения за такое короткое время! Это выше ее сил! Но очень хочется, очень хочется повторить!

– Достаточно – низким голосом прогудел Мастер – Ложись в постель, и спи. Хорошо поработала, хвалю. На твой счет будет добавлено двадцать тысяч долларов. Завтра поговорим, когда все закончится.

И снова Тане очень хотелось спросить – что, что закончится?! И снова она не решилась. А когда закрылась дверь, выпустившая из комнаты «гостей», с трудом доползла до кровати, забралась на нее и провалилась в сон – так, будто ей врезали палкой по голове.

Началось это часа через два. Первым делом заболел живот. И не просто заболел – его будто рвали раскаленным железом, выкручивали, резали скальпелем, сверлили дрелью и били ногами. Боль была такой сильной, такой нестерпимой, что Таня завопила, скрючившись в позе эмбриона, покрылась потом, ее били судороги – одна за другой, проходя через тело волнами, сворачивая кости, сухожилия, суставы, разрывая мышцы, пытающиеся расслабиться, но остающиеся твердыми, будто сделанные из камня.

Потом начались галлюцинации. Вот она голая, в синяках, в крови сидит на стуле в подсобке «Торпеды», и несколько здоровенных потных мужланов бьют ей по лицу кулачищами, хлещут пощечинами, а потом, загнув, насилуют во все дырки – больно, так больно, что после этой боли выжить уже точно нельзя! Она кричит, просит пожалеть, но мужланы лишь гогочут, обнажая гнилые, черные зубы, и снова суют в нее свои вонючие, вялые отростки.

А вот она сидит в кафе над морем – вверх уходит дорога, по которой проезжает запоздавший автомобиль. Солнце уже почти село, и на зеркально спокойной глади воды осталась только красная полоска-отблеск, оставляющая надежду на то, что завтра будет новый день, и солнце все-таки разгонит тьму.