Суккубы

— Правильно, чьё существование вращалось исключительно вокруг поклонения Ардат Лил. Они служили ей разными способами: ритуалами, жертвоприношениями и каннибализмом, а также устранением всех мужчин из родословной, или бладкин — ещё одно слово, которое Тарп использует довольно часто. Ур-локсы, согласно легенде, обращали мужчин в рабов с помощью так называемого сексспела; всегда считалось, что общение с суккубом действует как договор с дьяволом. Все члены шабаша — ведьмы — имели право становиться суккубами на короткие периоды времени, в течение которых они соблазняли мужчин и, следовательно, порабощали их. Они обманывали мужчин, заставляя их думать, что они спят, вступали с ними в половую связь, и всё. Любой мужчина, занимавшийся сексом с женщиной в обличии суккуба, был навсегда потерян и подчинялся воли шабаша.

— Что это за слова? — спросил доктор Гарольд, указывая на другие страницы с набросками. — Все ли они связаны с этой системой поклонения?

— О, да, — ответил профессор Фредрик. — Эльмессе — подаяние; лоф — похвала в церемонии; цирица — церковь. Термин илот означает то же самое, что и реккан: мужчина-раб — тот, кто пал перед суккубами. Вихан означает сделать святым. Ур-локсы верили, что единственный способ сделать человека святым — это убить его — и часто съесть — в знак уважения к Дотер фо Дотер.

— И эти? Виффорд? Вифмунук?

— Виффорд для ур-локсов была их версией служителя или семинариста, религиозного иерарха. Виффорд была заместителем главы ковена и постоянно тренировалась, чтобы заменить лидера ковена после её смерти. Вождя звали вифмунук, самая близкая к божеству.

Доктор Гарольд мрачно погладил свои седые усы. Он обдумал это и то, что старый профессор сказал ранее. Какое жуткое видение…

— Не очень приятная тема, уверяю вас. Несмотря на свою безвестность, ур-локсы оказались одним из самых диких обществ, когда-либо существовавших, — затем профессор Фредрик опорожнил дымящиеся кишки своей трубки — тук-тук-тук-тук! — в обсидиановую пепельницу, которую когда-то привёз из Сирии. — Однако есть итог, я имею в виду, в конечном счёте.

— Извините? — сказал доктор Гарольд.

— Во всём этом есть смысл. Я ни на минуту не верю, что культ ур-локсов мог существовать всё это время, и я не верю в оккультизм. Однако у меня есть одно замечание, которое вы должны найти чрезвычайно сверхъестественным, — Фредрик издал грубый смешок. — Хотите это услышать?

Умирающий дым из трубки просеялся вверх. С книжных полок и с разных других мест по всему офису каменные образы демонов продолжали наблюдать в своих застывших взглядах. А на столе лежал рисунок Тарпа с изображением Ардат Лил, мерцающей в своей непристойной красоте…

— Да, — сказал доктор Гарольд. — Я бы очень хотел это услышать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Энн побежала по коридору, затем замедлила шаг. Потом она остановилась. О чём она думала? Её отец был мёртв. Своей собственной кровью он написал ей предупреждение. Но что это означало на самом деле? Энн неподвижно стояла в обшитом панелями холле, моргая.

«Он перенёс обширный инсульт. Он был в бреду. Он не знал, что делает».

Затем она позволила реальности взять верх. Как обычно, в доме никого не было.

«Что мне теперь делать?»

Это был хороший вопрос. Что делать, когда кто-то умирает? Вызывать скорую? Похоронное бюро? Разве врач не должен сначала объявить его умершим? Энн чувствовала себя потерянной. В соседней комнате лежал её мёртвый отец, а не какой-то незнакомец. Как ни странно, даже виновато, она почувствовала облегчение.

«Его мучения закончились», — поняла она.

Это было хорошо. Каким он должен был быть, неподвижный и с повреждённым мозгом? В смерти её отец обрёл покой, которого лишила его болезнь. Теперь Энн поняла, почему на похоронах люди всегда говорили: «Это благословение». Смерть отца была благословением.

Признание заставило её почувствовать себя лучше. Она спустилась вниз и села на нижнюю ступеньку, подперев подбородок рукой. От полного отсутствия звука дом казался ещё более пустым. Как Мелани воспримет смерть дедушки? И что сказала бы её мать? Но через мгновение Энн поняла, что пытается отвлечься. Прежде всего то, что продолжало грызть её, было тем же самым, что грызло её месяцами.

Кошмар.

В её голове продолжали просачиваться обрывки кошмара и этого ужасного алого головокружения. Как что-то может быть настолько навязчивым? Её собственный отец только что умер, но озабоченность сном осталась.

Шлёп-шлёп-шлёп, — она всё ещё могла слышать этот звук и голос зловещей акушерки: «Дуэр, дуэр».

Энн изо всех сил пыталась избежать ужасных образов. Были вещи, которые нужно было сделать.

«Вставай!» — крикнула она себе.

Она должна немедленно позвонить доктору Хейду и сказать ему, что её отец наконец скончался. Но…

Шлёп-шлёп-шлёп, — она всё ещё слышала звук в своём сознании.

«Дуэр, дуэр».

Поднявшись, она вздрогнула. Но когда она подошла к телефону, что-то заставило её бросить взгляд вниз по лестнице, ведущей в подвал. Даже в тусклом свете она могла ясно видеть, что дверь, которую мать держала запертой, была открыта.