Сулла

С большинством этих суждений трудно спорить. Это мы сейчас знаем, что всего через полстолетия в Риме установилась императорская власть, просуществовавшая пять долгих веков. Сулла этого не знал и ни о какой монархии не помышлял. Он достиг всего, чего хотел, — добился славы и влияния, наградил друзей, покарал врагов. Оставалось лишь наслаждаться достигнутым. Даже его собственное окружение не поняло бы, если бы он продолжал бессменно управлять Римом. Ведь Цезарь, который смеялся над Суллой, отказавшимся от диктатуры,[1418] был предан даже ближайшими соратниками — он захотел слишком многого. Тем более не мог не чувствовать таких настроений его предшественник, хотя об организованной оппозиции в рядах знати пока еще говорить не приходилось.

Бывший диктатор в общемто мог не опасаться неприятностей. О какихлибо репрессиях против него не могло идти и речи — консулы были его ставленниками, плебейские трибуны молчали. В Италии жило более 100 тысяч сулланских ветеранов, в заседаниях комиций участвовали многие из десяти тысяч Корнелиев — освобожденных им рабов. Все это обеспечивало Сулле безопасность на случай смут (Аппиан. ГВ. I. 104. 489). Кроме того, на улице его сопровождала густая толпа клиентов, и какомунибудь убийцеодиночке нелегко было бы прорваться к нему. В доме же он вряд ли принимал кого попало. Конечно, от случайностей не застрахован никто, но Сулла верил в благосклонность богов и не ошибся.

Был ли он доволен созданной им системой? На сей счет источники молчат. Поскольку новые порядки еще не успели показать, насколько они хороши или дурны, у их создателя не было оснований для скоропалительных выводов.

Как уже говорилось, отказ Суллы от полномочий диктатора не означал ухода из политики — это противоречило бы всей римской традиции. Он, так сказать, лишь перешел в новое качество. Сулла перестал заниматься каждый день массой вопросов как прежде, но берег свое влияние, auctoritas, для того, чтобы в наиболее важных случаях бросить его на чашу весов.[1419]

К слову сказать, его формально назначили проконсулом Цизальпинской Галлии (Транш Лициниан. 32F). Однако это было лишь почетное назначение — в «свою» провинцию он не выехал и ею не управлял.[1420]

Одним из таких случаев стали консульские выборы на 78 год. Главными претендентами были Марк Эмилий Лепид и Квинт Лутаций Катул. Последний был преданнейшим сторонником бывшего диктатора и созданного им порядка, истинным человеком идеи, хотя и отжившей. А вот Марк Лепид являл собой фигуру куда более противоречивую. Он был женат на Апулее — возможно, дочери мятежного трибуна Сатурнина (Плиний Старший. VII. 122). Одного из его отпрысков, повидимому, усыновил консул 83 года Луций Корнелий Сципион (V. 22. 17). Во время правления Мария и Цинны Лепид оставался в Риме, но во время последнего тура гражданской войны в 83–82 годах перешел на сторону Суллы, разведясь с компрометирующей его женой.[1421]

В 81 году он стал претором и нажился на проскрипциях, а по истечении срока должности управлял Сицилией и обогатился там за счет вымогательств и грабежей.[1422]

Катула активно поддерживал Сулла, а Лепида — Помпеи (Плутарх. Сулла. 34.7). Почему он, Помпеи, получивший от Суллы триумф, женившийся на его падчерице, вдруг выступил против него? Если исходить из версии Плутарха о предшествующих трениях между ними, вопросов не возникает. Но мы уже показали, что эта версия весьма сомнительна. Откуда же тогда возникли противоречия?

Плутарх уверяет, будто после триумфа Помпею ничего не стоило попасть в сенат, но онде этого не захотел, пожелав нетривиальных путей карьеры (Помпеи. 14). Однако дело, думается, в другом. Сулла ввел строгий порядок прохождения должностей, который не предусматривал для столь молодого человека, как Помпеи, возможностей занимать магистратуры.[1423] Конечно, диктатор мог бы сделать для него исключение, но на сей раз он так не поступил. Почему? Конечно, это явно не понравилось бы другим сторонникам Суллы, достигшим более почтенного возраста. А их мнение не было для него пустым звуком. Но ведь он позволил «юнцу» праздновать триумф, хотя и тогда были возражения. Значит, имелись и какието иные причины. Какие?

Мы помним, что падчерица Суллы Эмилия, предварительно разведенная с первым мужем, умерла от родов вскоре после брака с Помпеем. Никакой вины последнего в случившемся, разумеется, не было, тем более что Эмилия и забеременелато не от него. Но это если судить сугубо рационально. Однако Сулла, как мы могли не раз убедиться, не был лишен суеверий. Повидимому, в смерти падчерицы, к тому же дочери любимой Метеллы, он увидел знак свыше — Помпеи в качестве родственника ему не подходит. Тогдато молодой полководец (не без усилий недругов) и оказался на вторых ролях. Теперь же он мог насолить неблагодарному Сулле, для которого столько сделал во время гражданской войны.