Султан и его враги. Том 1

Софт Ибам был так погружен в свое занятие, что был глух и слеп ко всему остальному. Дверь его дома была еще не заперта, хотя уже приближалась полночь. Его бледное лицо с большими беспокойными темными глазами, редкие, местами уже поседевшие волосы, длинная борода — все это подтверждало не только усердие, с которым он занимался своими математическими вычислениями, но и справедливость слов Рашида, недавно намекнувшего, что в будущем ему грозит сумасшествие. Но он был еще в полном рассудке, если не считать его веры в сверхъестественные явления и его беспокойного стремления во что бы то ни стало постичь непостижимое.

Мансур с минуту смотрел с безлюдной улицы в окно на мудрствующего софта, и довольная улыбка скользнула по его мрачному лицу. Этот софт был именно тем человеком, который был нужен для исполнения планов Шейха-уль-Ислама — из него можно было сделать фанатика, готового пожертвовать жизнью ради своего дела.

Мансур-эфенди тихо приказал Черному гному не поднимать шума, и поднял Сирру на руки. Она позволяла делать с собой все.

Он вошел в дом с задней стороны. Комната, в которую он вошел, была освещена маленькой лампой, из нее лестница вела на второй этаж. Мансур тихо поднялся по ней и наверху опустил Сирру.

Тут, наверху, в коридоре, широком и длинном, находилось много дверей. Мансур отворил одну из них.

Она вела в большой женский покой, выходивший во двор дома. Он был снабжен хорошо сохранившимися диванами и столом, на полу был дорогой ковер, другой ковер разделял покой на две части. В этот покой ввел Мансур Черного гнома, снял с нее повязку и тихо отдал ей какие-то приказания. Затем он оставил комнату и неслышно спустился по лестнице.

Не будучи никем замечен, он вышел из дома и вернулся к своей карете, поджидавшей его на другой стороне улицы у минарета. Приказав кучеру подъехать к дому софта Ибама и остановиться там, он сел в экипаж и доехал до дверей дома, в котором только что был. Тут он вышел из кареты и велел кучеру дожидаться. Войдя в дом, он направился к дверям той комнаты внизу, где занимался софт, и постучал.

Дверь тотчас была отворена. Бледный софт Ибам, одетый в широкий рваный кафтан, стоял перед Мансуром-эфенди. Он пристально смотрел на гостя своими большими черными глазами.

— Знаешь ли ты меня? — спросил Мансур, входя к нему в комнату.

Ибам, по-видимому, сильно испугался.

— Ты — Шейх-уль-Ислам, мудрый и великий Баба-Мансур, — произнес он глубоким, глухим голосом. — Какая милость и честь пали на долю простого софта?

— Ты посылал за мной, софт, — сказал Мансур все еще изумленному Ибаму.

— Я?! Мудрый и могущественный Баба-Мансур! Как мог я дерзнуть на это?

— Нарочный, посланный от тебя час назад, явился ко мне!

— Нарочный? — спросил Ибам, дрожа и побледнев еще больше. — Он приходил к тебе?

— Он принес мне известие, что в твоем доме случилось чудо!

— Чудо в моем доме?

— Так сообщил мне нарочный!

— Велик Аллах, мудрый и могущественный Баба-Мансур, — воскликнул софт, — дух, которого я вызываю, повиновался! Вот победа моего учения! Но не к тебе вызывал я его, а к себе! Прости мне мой дерзкий поступок! Это и есть чудо, о котором ты говоришь!

— Ошибаешься, софт! Твой нарочный сказал мне, будто чудо находится в одном из верхних покоев твоего дома, и мне хотелось бы взглянуть на него!

Ибам снова устремил на Мансура-эфенди свой страшный, как у мертвеца, взгляд.

— Чудо наверху, в моем доме? Пойдем же посмотрим и убедимся, действительно ли постигла меня подобная награда, — сказал он и схватил лампу.

— Иди впереди, я пойду за тобой, — приказал Мансур.

С торжественной важностью, бормоча вполголоса странно звучащие слова, поднялся софт Ибам с лампою в руке по лестнице, между тем как Мансур-эфенди, не спуская с него глаз, следовал за ним.

Вверху Ибам открыл сначала одну дверь — покой был пуст. Затем он подошел к другой и отворил ее — там на ковре сидело на корточках, как страшный призрак, существо, какого софт еще никогда не видел.

При виде его он содрогнулся. Затем сверхъестественная радость преобразила его мертвенно-бледное лицо! Заклинание духов удалось ему! Вот перед ним сидело странное, необыкновенное существо, и таинственный вестник сообщил, что в его доме случилось чудо!

Он опустился на колени и пробормотал несколько невнятных слов.

— Кто ты? — закричал Мансур-эфенди Черному гному.

— Меня зовут Сирра, — зазвучал нежный ангельский голос, который вызвал блаженную улыбку на преобразившемся лице софта. — Я — мертвая и погребенная дочь Кадиджи, толковательницы снов из Галаты!

— Ты была похоронена?

— Да! Но я восстала из могилы!

— Как это случилось?

— Не знаю! Когда я пришла в себя, я оказалась не в могиле, куда похоронил меня грек Лаццаро!

— Чудо и знамение! — воскликнул софт, и его бледное лицо при ярком свете стоявшей перед ним на ковре лампы блаженно улыбалось. — Чудо в моем доме! Какая награда! Какая милость!