Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

В 1824 г. в Омане побывал и рассказал о нем в своих книгах Джордж Кэппел (1799–1891), человек знатный и именитый, шестой граф Албемарл. Служил в Индии, занимал должность помощника генерал-губернатора индийских владений Британской империи. В 1823 г. подал в отставку и вернулся на родину. Во время пути посетил Оман, Персию Ирак и Россию. Познакомился с Маскатом, Исфаханом, Баку, Москвой и Санкт-Петербургом. В 1829 г. принимал участие в походе английской эскадры в Константинополь.

Улочки древнего Маската, где он провел несколько дней, Дж. Кэппел описал как невероятно узкие и довольно грязные, а жителей города – как людей приветливых и гостеприимных. Отметил, что зрение у многих из них из-за яркого солнца сильно к старости ухудшалось, и «1/10 населения была вообще слепа на один глаз».

Особо впечатлили его, судя по всему, ежедневные маджлисы (встречи) правителя в диваниййи

(специальном дворцовом помещении для собраний) с подданными. На них мог пожаловать, пишет Дж. Кэппел, зная, что непременно будет принят и внимательно выслушан, любой человек, «даже голодранец»[22].

Дабы не нарушить хронологию повествовния об исследователях-портретистах Омана, расскажем и об американце М. Расченбергере, перу которого принадлежат увлекательные очерки о Маскате первой половины XIX столетия и о подвластных султанату землях в Африке.

Состоя хирургом американской дипломатической миссии, направленной в 1832 г. в страны Азии президентом США Эндрю Джексоном, он посетил Маскат и Занзибар. Миссию возглавлял особый правительственный агент Эдмунд Робертс. С султаном Маската ему удалось заключить договор о торговле, и зафиксировать в нем размер таможенной пошлины на товары, завозимые американскими торговыми судами в порты Омана и его доминионов (договор вступил в силу 30.06.1834).

Делясь впечатлениями о Занзибаре, подвластном тогда Оману, куда миссия прибыла в сентябре 1835 г. на шхуне «Enterprise» по пути в Маскат, М. Расченбергер сообщает, что поскольку султан на острове отсутствовал, то принимал членов миссии его 16-летний сын, в сопровождении Хасана ибн Ибрахима, начальника военного флота султана. Затем принц нанес ответный визит главе американской миссии, а потом прислал и подарок – парусник, «доверху груженный финиками, с тремя откормленными овцами в придачу».

Первое, что бросилось в глаза, говорит М. Расченбергер, когда они сошли на берег, так это огромная деревянная клетка у здания таможни со 150 рабами. Торги невольниками там, свидетельствует он, проводились ежедневно. Как правило, по вечерам, после захода солнца. Ежегодно на Занзибар, как он узнал из беседы с таможенником, доставляли из Африки не менее семи тысяч рабов. За ввоз их на остров для последующей продажи работорговцам взимали пошлину: от 50 центов до 4 долларов «за голову», в зависимости от «порта отгрузки раба». Некоторые жители Занзибара владели, по словам М. Расченберга, двумя тысячами невольников и более, по цене от 3 до 10 долларов «за голову»[23]

. Пять дней в неделю рабы трудились на своих хозяев, и два – на себя, возделывая выделенные им участки земли.

Весомое место в торговле на Занзибаре, также как в Маскате, принадлежало общине индусов из клана банйан, пишет М. Расченбергер. Занимались они тем же, чем и евреи в городах Йемена и в портах Южной Аравии, а именно: ростовщичеством и коммерцией. Давали под процент деньги в ссуду, владели торговыми лавками и меняльными конторами на рынке и складскими помещениями в порту. Насчитывалось их в ту пору на Занзибаре человек 350. Проживали на острове посменно, в течение 4–5 лет. На место отъезжавших сразу же прибывали другие представители этого клана. Кстати, когда Васко да Гама оказался в Индии, то вся торговля там, как он вспоминал, находилась в руках банйанов. Конкуренцию им составляли только купцы-южноаравийцы, главным образом из Омана.

Делясь впечатлениями о Занзибаре, М. Расченбергер рассказывает, что дворец султана маскатского, сооруженный из коралловых блоков, располагался вблизи небольшого форта, возведенного еще португальцами и оснащенного пушками тех лет. Стражники-африканцы, дежурившие при входе, были вооружены копьями, а гвардейцы-арабы, которые несли службу внутри дворца, – мечами, щитами и «кинжалами искусной работы». У многих из них рукоятки холодного оружия, сделанные из рогов диких животных, «украшали драгоценные камни».