Сумасшедшие убийцы

– Я был парашютистом. Подорвался на мине и не могу больше сгибаться.

– А тот тип, который набросился на Хартога в гараже?

– А, это другое дело, – сказал шофер. – Это друг патрона.

– Хорош друг!

– Бывший друг. Раньше Хартог ничего из себя не представлял. Он был архитектором и что-то строил с этим типом, Фуэнтесом, который напал на него в гараже.

– Что строил?

Шофер налил себе третий стакан. Он сел на белый стул за белый стол.

– Они вместе работали. У них была архитектурная мастерская. Дела шли неважно, и вдруг брат Хартога разбивается в своем самолете. Все деньги были у него и у его жены. Так Хартог стал опекуном мальчишки и хозяином всех бабок. Он бросил Фуэнтеса, чего тот не может ему простить. Время от времени он появляется здесь, чтобы набить Хартогу морду.

– Время от времени? – повторила Жюли. – Значит, это его хобби?

– Если бы можно было убрать его! – вздохнул шофер. – Ночную вахту я несу по очереди с лакеем; у нас есть "кольт". Два или три раза нам представлялась возможность всадить пулю в этого Фуэнтеса, но Хартог был против.

Жюли допила свой скотч и зябко поежилась. Шофер ободряюще улыбнулся ей.

– Нервничаешь? – спросил он.

Глава 6

После ухода шофера Жюли принялась разбирать свои вещи. Их было немного, а стенные шкафы казались огромными. Но когда она их открыла, то, к своему удивлению, обнаружила, что они уже наполовину заполнены одеждой, висевшей на плечиках либо лежавшей на полках. Жюли с интересом начала изучать содержимое шкафов. Одежда была новая и ее размера. В поисках зеркала Жюли набрела на ванную комнату. Она находилась за почти невидимыми дверями, обитыми в тон стенам комнаты. В ванной лежали мыло, перчатки для мытья тела, зубная паста трех сортов. Был даже крем для удаления волос с ног. Жюли от злости заскрипела зубами.

На стене висело большое зеркало, и девушка стала разглядывать себя. Она перемерила всю новую одежду, которая ей понравилась. Жюли рассмотрела себя также в обнаженном виде и осталась недовольна. Ей казалось, что она напоминает молодую лошадку: плечи слишком широки, а талия недостаточно тонка. Ее черные волосы с искусственной завивкой напоминали парик. Короче, она походила на юношу, недавно сделавшего операцию и превратившегося в девушку.

Она ничего не осмелилась взять из новой одежды, хотя отдельные вещи ей очень понравились. Надела свое вышедшее из моды черное платьице. Вся ее одежда была пятилетней давности. У нее не было ни одного украшения. Жюли поставила на стеклянную полочку над раковиной свою косметичку и сумочку с медикаментами, посмотрела на часы и решила, что пора принять таблетку тофранила. Она запила ее скотчем. Наконец разложила свои вещи и занялась книгами. У нее было несколько детективов, Фрейд в дешевом издании и учебники английского языка.

Расставляя книги, Жюли обнаружила пластинки, стоявшие сбоку от проигрывателя: Моцарт, Барток, нью-орлеанский джаз. Она включила радио, соединенное с проигрывателем, и подошла к окну. С трудом сообразив, как оно открывается, она отперла его и, опершись локтями о подоконник, стала разглядывать улицу Лоншан. Это была тихая богатая улица. Из радиоприемника доносился голос Клода Франсуа, его сменил сладкий женский голос, восхвалявший сначала шины, затем глистогонное средство и, наконец, журнал для мужчин. Жюли выключила радио и завела проигрыватель, поставив джаз. После этого она вернулась к окну. На город опустились сумерки, но вечер был теплым. Жюли показалось, что в лиловом свете уличных фонарей она заметила силуэт в белом плаще с погончиками.

Она высунулась из окна, чтобы лучше разглядеть его, но силуэт уже скрылся из виду. А может, ей все это померещилось?

В дверь постучали, и Жюли вздрогнула. В комнату вошел Хартог. На нем был белый пуловер, из-под которого виднелся белый бинт.

– Вы уже встали? – удивилась Жюли.

– А почему бы нет?

– Но ваши ребра?

– Два сломаны, но я хорошо затянут. Не беспокойтесь. Я вижу, что Деде вам все показал. Я хотел убедиться, что все в порядке, и предупредить вас, что через пятнадцать минут будет подан ужин. В дальнейшем вы будете питаться отдельно, вместе с Петером, но в первый вечер мы сделаем исключение и немного поболтаем. Спускайтесь, выпьем аперитив.

В салоне третьего этажа стояло несколько огромных кресел, обитых коричневой кожей.

– Наверное, вам не терпится узнать, почему этот тип напал на меня, – сказал Хартог.

– Андре мне объяснил.

– Ах так! Фуэнтес просто неудачник, но мне пока не хочется сдавать его полиции. Вы дрожите?

– Дело в том, что у меня аллергия на слово "п... п..."

Жюли еле смогла преодолеть себя.

– Извините, – проговорила она, – у меня аллергия на слово "полиция".

– Чем это вызвано? Травмой?

– Я не знаю. Когда мне было шесть лет, фермерша, у которой я жила, уговорила полицейских запереть меня на целый час в комиссариате, чтобы внушить мне уважение к властям. После этого у меня начались судороги.

– Я знаю. Читал вашу историю.

Они замолчали.