Сумасшедший декабрь

— Крис, ты чего? — смотрит на меня в недоумении. Не привык к моим отказам. Мне всегда было проще дать ему, чем объяснять, почему нет.

— Не хочу быстренько! — срываюсь на эмоции. — Я хочу долго, очень долго. Чтобы меня любили! Любили мое тело, оно у меня есть, и я очень хочу почувствовать себя… — срываюсь я. Закусываю губы, отворачиваюсь к зеркалу, недоговаривая. Внутри словно все взрывается и кипит. Поправляю одежду, прическу.

— То есть тебя не устраивает наш секс? — Молчу.

Да, бинго!

Давно не устраивает.

Я просто ничего не чувствую, кроме дискомфорта.

— Давно?

Втягиваю воздух.

— Юр, я женщина, и у меня все по-другому. Мое удовольствие — оно в голове. И по-быстрому ну никак не получается.

— А языка у тебя нет, что ли?! — тоже взрывается, повышая голос. — Сказать ты мне об этом не могла?

— Все, я на работу. Вечером поговорим. Не разрешай Эле много ходить. По лестнице пусть не спускается. На руках ее носи.

Хватаю сумку и вылетаю из комнаты, не смотря мужу в глаза. Есть у меня язык. Говорила. Но только Юра не слышит. Да и ниже моего достоинства — просить любить меня и моё тело. Если у мужчины нет желания и он этого сам не хочет, то говорить об этом — только унижаться.

Надеваю сапоги, пальто и быстро покидаю квартиру. Застёгиваюсь в подъезде. Выхожу на улицу. Холодно. Морозно. Перчатки забыла. Да и шапка не помешает. Накидываю капюшон. Тороплюсь на остановку.

Народу много. Опять трамвай битком будет. Останавливаюсь, прячу руки в рукава. Дышу морозным воздухом, пытаясь вернуть себе вменяемость. Этот мерзавец перевернул всю мою жизнь. Кто его просил это делать?!

Несмотря на утро, накатывает такая усталость и апатия ко всему. Нет больше настроения: ни работать, ни выяснять отношения с Юрой. Хочу тишины и одиночества, но это непозволительная роскошь для меня. Всегда завидовала ни к чему не привязанным людям. Они могут сорваться в любой день и уехать куда-нибудь далеко на перезагрузку. Но в моей жизни это что-то нереальное.

— Кофе, — слышу позади себя знакомый голос. Сердце замирает. Оборачиваюсь.

Максим…

Холодно, без шапки, куртка с мехом нараспашку. Улыбается, протягивая мне большой бумажный стаканчик. А в глазах претензия, словно это я ему изменяю. Его наглости вообще есть предел?

— Холодно. Поехали, — кивает мне на свой огромный внедорожник. — Просто доедем на работу с комфортом.

Оглядываюсь на пришедший трамвай и толпу ринувшегося к нему народу. Беру стаканчик с горячим напитком, грею об него ладони и иду к машине. Максим молча открывает дверь, сажусь. Хуже не будет. Нет, я еду с ним с мыслями поговорить. Только вот слов нет. Совсем.

Парень садится за руль, берет свой кофе из подстаканника, отпивает и выезжает на дорогу.

— До сих пор мерзко? — холодно спрашивает он.

— Давай ты не будешь бить и сжирать меня, я сама с этим прекрасно справляюсь, — отпиваю кофе. Капучино. Ореховый. Хороший кофе. Не то что у нас дома.

— Туше. Прости.

Киваю, смотря на дорогу.

И как теперь нам работать?

Как мне вообще находиться с ним рядом? Этот мерзавец затеял игру. Ему, видимо, весело, азартно. Я, наверное, что-то новое для него. Уломать замужнюю женщину старше себя трахнуть ее — наверное, высший пилотаж. А как я потом буду с этим жить — ему плевать. Он пойдёт дальше ставить галочки в своем сексуальном опыте. Или мне, по его мнению, должно польстить, что на меня посмотрел такой парень. Не просто парень, сынок депутата.

— Чего ты хочешь от меня? — стараюсь говорить спокойно.

— От тебя я хочу тебя, — ухмыляется.

Какие мы самоуверенные и неотразимые.

— А дальше что?

— В каком смысле?

— В прямом, Максим. Вот ты трахнул меня, удовлетворил свои хотелки. Дальше что?

С его лица медленно стирается ухмылка. Задумывается.

— Все правильно, Максим. Можешь не отвечать. Ты живёшь одним днём. В твоем возрасте это нормально. В моем возрасте это непозволительно.

— Да какой, на хрен, возраст, Крис?! — такой взрывной, эмоциональный. — При чем здесь наш возраст?

Отворачиваюсь к окну. Нет сил и желания с ним спорить. Ничего и никого не хочу. Идите все к черту!

Паркуемся на стоянке для сотрудников. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Открываю сумку, вынимаю его крестик, протягиваю на открытой ладони. Максим долго смотрит на него, не берет.

— Я думал, потерял, — уже спокойно произносит он. — Мне его мама дарила на совершеннолетие, за неделю до смерти. Это самое дорогое, что у меня от нее осталось.

Этот парень имеет уникальную способность. Несмотря на свою наглость, дерзость и развязность, он умеет быть открытым, искренним и пробивать мои барьеры.

Забирает крест и тут же его надевает.

— Спасибо, королева, — перехватывает мою руку, тянет к себе, преодолевая сопротивление. Целует пальцы. Так тепло, открыто. Не отпускает. Накрывает моей ладонью свою немного колючую щеку, прижимает. Замираем.

Вот зачем он это делает?

— Я никогда не уйду от мужа. Пожалуйста, если в тебе есть хоть что-то человечное, не делай этого со мной, — вырываю ладонь и выхожу из машины, спеша на работу.

Глава 19

Максим