Сумеречная роза

Стук в дверь возвестил о прибытии священника, и Элис поняла, что Николас находится в доме дольше, чем она думала. Она посмотрела на него с осуждением и отчаянием, и он обнял ее свободной рукой за плечи, прижимая к себе.

Кормилица принесла Анну, и когда вся семья и Мэдлин присоединились к ним, священник начал короткую церемонию. Держа руку над головой мальчика, он спросил:

– Кто нарекает этого ребенка?

Рис, который был его крестным, ответил:

– Я.

Элис подняла на Николаса несчастный взгляд.

Он посмотрел на нее с пониманием и нежностью в глазах, которую она так жаждала увидеть:

– Будет изменение, святой отец. Его имя Ричард ап Николас аб Дафидд из валлийского дома Мерионов.

Священник кивнул, и Рис без возражений повторил имена. Когда пришло время называть девочку, ее крестная, Мэдлин, посмотрела на Николаса.

– Имя девочки тоже должно быть на уэльский манер, сэр Николас?

Он взглянул на Элис и улыбнулся.

– Валлийский парнишка и английская девчонка, по-моему, неплохо, а, милая? У меня нет никаких возражений назвать ее Анной. Что скажете насчет Анны-Мэдлин?

Элис посмотрела на довольную улыбку Мэдлин и согласно кивающую Гвинет.

– С вашего позволения, сэр, – обратилась она к священнику, – мы используем три имени, потому что я хочу назвать ее Анна-Мэдлин-Гвинет.

– Длинноватое имя для ребенка, – заметил Николас, – но пусть будет так.

Церемония без обычных перерывов и продолжительной службы скоро закончилась. Когда все вышли, Джонет наклонилась над крошечным мальчиком, все еще спящим на руках отца.

– Теперь я должна забрать его в детскую, сэр.

Прежде чем Элис успела возразить, Николас опередил ее:

– Мы оставим его здесь, с нами. Принесите моей жене что-нибудь поесть, пожалуйста. Думаю, она не ела как следует. Она должна восстановить силы.

Они ели по очереди, чтобы один из них мог держать малыша, а когда день превратился в вечер, Николас взял лютню и стал играть им. Элис совершенно обессилела, и пока он играл, ее веки так отяжелели, что глаза закрылись. Сверток в ее руках стал таким легким, что, когда Николас взял у нее ребенка, она даже не заметила.

Проснувшись, она мгновенно осознала отсутствие Дикона и в панике села на кровати. В комнате царила темнота, если не считать круга света у камина, и сквозь потрескивание огня она услышала приглушенное пение. Николас сидел, сгорбившись, в кресле у камина и тихонько напевал колыбельную их ребенку.

Выскользнув из постели, она осторожно подкралась ближе, но он заметил ее. В его глазах она увидела боль, слезы катились по щекам, и тогда она все поняла.

– Он умер, дорогая, всего несколько минут назад. Я… я подумал, что он может все еще слышать меня, поэтому не перестал петь.

Закричав от боли, она рухнула на колени около его кресла, обняла неподвижный сверток на его коленях и дала волю своему горю.

Николас не мешал ей плакать, пока Джонет, молча появившаяся через несколько минут, не унесла мертвого ребенка, чтобы приготовить к погребению. Тогда Николас встал, поднял Элис с пола и, баюкая ее в своих руках, отнес в постель. Из его глаз продолжали литься слезы, и, забравшись в постель рядом с ней, даже не снимая сапог, он натянул на них обоих одеяло и крепко обнимал ее, пока они оба, измученные, не заснули.

Когда Элис проснулась, он все еще обнимал ее и смотрел глазами, красными от слез.

Первые слова, сорвавшиеся у нее с языка, удивили его.

– Я не думала, что увижу когда-нибудь ваши слезы.

– Я ведь не каменный, милая.

Слезы заструились по ее щекам.

– Я потеряла вашего сына, Николас. Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?

– Вы не виноваты, любовь моя, на все воля Божья, – успокоил он Элис. – У нас будут другие сыновья… и дочери тоже, помоги мне, Господи. Вот так-то лучше – улыбка, пусть даже и в слезах.

– У меня мало причин улыбаться, но я рада вашему приезду.

– Я хотел приехать раньше, но Генрих потребовал задержаться, чтобы продемонстрировать мощь своей армии перед восточной Англией. Я оставил его в Хантингтоне. Он едет в Ковентри и хочет, чтобы королева и леди Маргарет присоединились к нему там, в замке Кенилуорт.

– Вы опять должны уехать! – Она не попросит его остаться, как бы сильно ей ни хотелось. Она знала, что он нужен своему королю, но слез сдержать не могла. Они побежали по ее лицу и намочили ночную рубашку.

Николас попытался промокнуть их краем одеяла.

– Мой платок совсем мокрый, милая, я вас прошу, не плачьте. С королевой поедет Хью, что, конечно, отложит его свадьбу, потому что, как только вы будете в состоянии путешествовать, я собираюсь отвезти вас и нашу дочь в Вулвестон. Джонет же не позволит вам обеим ехать без нее.

– Вы повезете нас сами? – Она не стремилась уехать, но и не хотела оставаться в Лондоне или ехать вместе с королевой, особенно если Элизабет поедет в Кенилуорт и возьмет с собой Артура. Мысль о принце вызвала новый поток слез, и Николас ответил с испугом:

– Вы плачете от мысли, что я сам повезу вас! Вы предпочитаете, чтобы я послал с вами Хью?

– Нет-нет. – Она попыталась объяснить причину своих слез, но не смогла.