Сумерки человечества

Интересно, а во Владимире есть такой анклав, или там военная структура так же развалилась, как и все остальные. И анклавов нет вообще, за исключением бандитских группировок, такое, извиняюсь, дерьмо не потонет ни в одном унитазе. Рязани, можно сказать, серьезно повезло, что в военной верхушке города оставались люди, больше преданные делу, чем своему карману, и достаточно смелые, чтобы выступить против десятилетиями укоренившийся схемы «наворуюсь, а после меня хоть потоп».

А вот как там дело произошло, мне оставалось только гадать. Если примерно такой же результат, то вполне можно попытаться пробить своих родителей по этой базе. Инженеры, как не крути, интеллектуальная рабочая элита, их с руками оторвут гораздо быстрее всяких топ-менеджеров и пиар-агентов. И фортификацию, и основы военного строительства они точно знают, что сразу ставит их на ступень выше в списках спасаемых. Если только, конечно, они выжили в самом начале, когда никто не понимал, что происходит, и каждый был сам за себя. Я даже отложил ручку и задумался, как все это могло произойти. В случае моего выживания они наверняка уверенны, что не стоит даже искать. Про мои увлечения отец говорил не иначе как про пустую трату вполне работоспособного мозга, из серии «умная голова дураку досталась», а мама просто хваталась за сердце при виде косухи и значков радиации. Посмотрели бы они на меня сейчас… Если они сами, то папа сразу бы догадался о том, что власти врут. Он им доверял только тогда, когда они говорили про обломы политики, а это случалось крайне редко. В таких случаях он говорил «ну, если уж они говорят, что плохо, то там на самом деле полный абзац». А мама… Мама согласно кивала головой, добавляя, чтобы не забыл про вчерашние чертежи, которые собирался доделать. И уж если по радио говорили, что надо сохранять спокойствие, то он точно должен был поднять тревогу. Только вот из оружия дома были только кухонные ножи да швабра, вот и весь выбор. И на стройки они часто приезжают…

- Ты уже все написал? – мой вид с затуманенным взором вывел офицера из себя. Спохватившись, я начал судорожно вписывать в оставшиеся пробелы все, что мог выудить из мозга на скорую руку.

Света, уже все записавшая, спокойно стояла и ждала меня у входа, грызя ноготь большого пальца. Быстро заполнив оставшуюся часть бланка, и оставив на листке там не менее половины вопросов сиротствовать белыми пропусками, я отдал все это офицеру, наградившему меня очередным свирепым взглядом. На оба бланка он смотрел так, словно они должны были ожить и вцепится ему в руку.

- Все записал? – спросила она, когда я вышел, потирая уставшие с непривычки пальцы. Странно, но отучаются от ручки руки гораздо быстрее, чем от курка, - А то ты с таким задумчивым видом сидел.

- О родителях вспомнил, - пожал я плечами, глазами отыскивая нашего командира. Его не было, поэтому мы сразу пошли к машинам.

- Кто у тебя? – спросила она, стараясь не смотреть мне в глаза. Ведь у нее родители точно погибли, мы сами их тела сожгли, чтобы мертвецам не достались.

- Отец и мать, они во Владимире, а ты сама помнишь, мне даже связаться с ними не удалось, - сказал я, вспоминая прошедшее.

- Ты за ними поедешь? Ведь так?

- Конечно. Я же должен узнать, что с ними случилось. Если выжили, то найти их, если погибли, то… - заканчивать фразу я не стал, и так это было понятно, - Как только все успокоится, так и выдвинусь. Не могу вот так просто о них забыть. Вот с вами разберемся до конца, тогда и поеду.

- А сейчас поему не едешь? – спросила Света, как-то странно на меня поглядывая, словно ожидая от меня чего-то.

- Потому что сейчас это самое обыкновенное самоубийство, к тому же в извращенной форме, - сказал я, сам приводя мысли в порядок, - Это раньше купил билет и поехал. Сейчас сама слышала, что на дорогах происходит. Я удивлюсь, если процентов пятнадцать из тех, кто сейчас выжил, смогут выжить в последующие месяцы. Надо ждать, пока наплыв беженцев кончится, и бандиты уйдут хотя бы с объездных дорог, потеряв добычу. Каждые пару километров вступать в перестрелку меня как-то не прельщает. Да и подготовиться к этому делу надо. Если мои живы, - я сплюнул три раза через плечо, - то хочу их сюда перевезти, если нет… Мне в любом случае возвращаться придется. Оружие, патроны, еда, в конце концов. Без этого я, скорее всего, до Владимира так и не доберусь. До него в лучшие времена несколько часов без пробок, а сейчас несколько дней ехать придется. Дороги наверняка забиты брошенными машинами. И я даже думать не хочу, сколько уже укушенных сидели в автомобилях, которые успели выехать на автострады. Не знаю, может, стоит по железной дороге двигаться, но это пешком получится. Машина все-таки какая-никакая, но защита, а пешком меня первый же мутант разорвет.

- Миш, а почему ты все время говоришь в единственном числе? – спросила она, я даже рот раскрыл. Ответить, правда, не успел, нас поймали солдаты из машин, уже накурившиеся и дожидавшиеся нас, понося на чем свет стоит и нас, и всю бюрократическую систему, появившуюся вопреки всем ожиданиям.