Сумерки в полдень

— А кто же приказал, отвезти меня в «Ново-Московскую»? — полюбопытствовал Антон, когда, погрузив вещи в машину, сел рядом с шофером.

— Начальство.

И в Москве осеннее предвечерье было пасмурным и хмурым, недавно прошедший дождь оставил на мостовой лужи, и машины, идущие с большой скоростью, разбрызгивали их, заставляя людей шарахаться к стенам. Антон смотрел на улицу Горького, на москвичей, спешивших куда-то, на огни, которые уже зажглись, а может быть, вообще не гасли в магазинах, и радовался. Он радовался тому, что снова дома, в Москве, которую всегда любил. Радовался он и тому, что Игорь, не сумевший приехать на вокзал — мало ли какие дела могли быть у него! — все же позаботился о нем, прислал машину, заказал номер в гостинице, и не где-нибудь, а в «Ново-Московской».

В номере оказался телефон, но Антон не решился сразу позвонить Кате, он привел себя в порядок: побрился, принял душ и сменил помятый в дороге костюм. Лишь после этого, подняв трубку и услышав: «Ново-Московская», — попросил набрать номер телефона Дубравиных. Он страстно надеялся и желал услышать мягкий голос Кати, но услышал звучный, самоуверенный басок Георгия Матвеевича. И осторожно опустил трубку.

Через семь-восемь минут он снова попросил телефонистку «Ново-Московской» набрать номер Дубравиных. Но вместо Георгия Матвеевича, разговор с которым теперь Антон мысленно прорепетировал, к телефону подошла Юлия Викторовна. Из всех обитателей дубравинской квартиры Антон меньше всего жаждал разговаривать с ней, и он снова разочарованно бросил трубку.

Наступил вечер. На набережной Москвы-реки и на мосту зажглись фонари. Они отражались в черной воде и казались сверху двумя рядами сверкающих пуговиц, пришитых на парадном мундире. На кремлевских башнях засветились звезды — ярко-красные и одинокие в черном небе.

Антон стоял у окна, оглядываясь на телефон, ходил по комнате, не решаясь поднять трубку. Он ждал, сам не зная чего. Устав ждать, опять позвонил и обрадованно услышал голос Феклы: «Вас слухають».

— Добрый вечер, Фекла, — торопливо заговорил Антон. — Это Антон Карзанов, помните такого?

— Помню, милок, помню, я же не беспамятная, — отозвалась Фекла.

— Я только что приехал из Лондона, и мне нужно…

— Постой-ка, постой-ка! — перебила Фекла. — Откедова ты приехал, милок?

— Из Лондона, Фекла, — сдерживая нетерпение, повторил Антон. — Мне нужно поговорить с Катей. Можно?

— Отчего же нельзя? — спокойно ответила Фекла. — Поговорить можно.

— Тогда позови ее, пожалуйста, к телефону! И поскорее!

— Позову! — громко пообещала Фекла.

Телефонная трубка стукнулась о столик, скрипнула дверь либо в Катину комнату, либо в гостиную, и все стихло. Антон терпеливо ждал минуту, две, три, потом начал волноваться, он ждал, что Катя со всех ног бросится к телефону, а этого не случилось. Прошло еще две минуты, потом еще две, и наконец раздался тот же скрип двери, Фекла прошаркала к столику, где стоял телефон, и, дунув в трубку, спросила:

— Ты слышишь, милок?

— Слышу, Фекла! — выкрикнул Антон.

— Катерины Егорьевны, сказывают, дома нетути. — Фекла говорила медленно, будто с трудом произносила слова.

— Как нет дома? — поразился Антон. — Ты же хотела позвать ее.

— Мало ли что хотела, — ответила Фекла. — А Егорий Матвев сказывает, что ее дома нетути. И еще сказывает, чтобы ты, милок, не звонил, не отнимал понапрасну время и не бередил душу…

— Ну, спасибо, Фекла, и на этом…

— Не за что, милок.

Антон опустил трубку и отодвинул к стене телефонный аппарат, поставленный им на самый край стола. Теперь Дубравины догадались, кто звонил им, не осмелившись даже поздороваться. Они не хотят, чтобы Катя говорила с ним по телефону, а тем более встречалась. И Катя, как видно, не воспротивилась их желанию. А может, просто не решилась возражать им?..

В оконное стекло вновь постучался косой, с ветром дождь, будто швырнул горстью песка, оставив сверкающие от света фонарей бороздки. Одевшись, Антон достал из чемодана зонтик, который привез в подарок своей бывшей квартирной хозяйке, и повесил его на руку. Случайно бросив взгляд в зеркало шкафа, он в удивлении остановился: типичный лондонец, да и только!

Антон пересек мост, где холодный ветер с остервенением набросился на него, прошел мимо собора Василия Блаженного, мимо Мавзолея Ленина и спустился к Александровскому саду. Окна университета светились ярко, приветливо приглашая, и Антону очень захотелось зайти в знакомые двери, пройтись по знакомым коридорам, подняться по знакомым лестницам и встретить знакомые лица. Они почти всегда улыбались Антону, как и он улыбался им.

Антон миновал университет, свернул на Воздвиженку, пересек Арбатскую площадь и добрался наконец до переулка, на углу которого светились, как и раньше, большие круглые часы.