Сумерки вождей

А после большевистского переворота другие левые социалисты растерялись. Меньшевики не могли понять, как их товарищи по подполью и эмиграции могли узурпировать власть. Сам Мартов был избран членом ВЦИК, затем депутатом Моссовета. Но умеренность в России не ценится, и меньшевики быстро утратили свои позиции.

— Что врачи говорят? — огорчился Ленин. — Диагноз поставили?

— Туберкулез.

— Так немедленно ехать в Швейцарию, в санаторий!

— Дорогое удовольствие.

— Надо помочь, — констатировал Владимир Ильич. — Почему он сразу ко мне не обратился?

— Вы же знаете щепетильность Юлия Осиповича.

— Попросите Сталина оформить решением политбюро выделение денег − ну, сколько нужно, − Мартову на лечение.

Кабинет Сталина

Помощник вошел к генеральному секретарю ЦК партии большевиков с отпечатанным на пишущей машинке проектом решения политбюро.

— Владимир Ильич просил оформить.

Сталин небрежно просмотрел текст и, не подписав, вернул ему страницу.

— Чтобы я стал тратить деньги на врага рабочего дела? Ищите себе для этого другого секретаря, — грубо ответил Сталин.

— Владимир Ильич будет чрезвычайно расстроен и рассержен, — предупредил помощник.

Сталин только хмыкнул − пренебрежительно. Он не сомневался, что, заняв принципиальную позицию, поступил правильно, по-ленински.

«Если дышит — душите»

Задолго до Октября один социал-демократ, слушатель эмигрантской партийной школы во французском городке Лонжюмо, решительно не согласился с молодым тогда Владимиром Ильичом, который уверенно предсказывал: в будущей революции меньшевики не будут союзниками, они могут только мешать нам, большевикам. После занятия он неодобрительно заметил Ленину:

— Уж очень вы, Владимир Ильич, свирепо относитесь к меньшевикам.

Все-таки и большевики, и меньшевики принадлежали к одной и той же партии — социал-демократической, разделяли базовые ценности и идеи. До 1917 года революционеры легко переходили из одного крыла в другое. Разногласия касались тактики и методов. Меньшевики, скажем, были противниками терактов и ограблений банков, как тогда говорили, — эксов, которыми занимались, добывая деньги, большевики.

Ленин, усевшись на велосипед, выслушал его без интереса и посоветовал:

— Если схватили меньшевика за горло, так душите.

— А дальше что?

— Прислушайтесь: если дышит, душите, пока не перестанет дышать.

И укатил на велосипеде.

На заседании ЦК партии большевиков вскоре после революции Ленин недовольно заметил товарищам:

— Мы часто чересчур добродушны. Мы должны применить силу.

14 ноября 1917 года Ленин выступал на заседании Петербургского комитета партии:

— Когда нам необходимо арестовывать — мы будем… Когда кричали об арестах, то тверской мужичок пришел и сказал: «Всех их арестуйте». Вот это я понимаю. Вот он имеет понимание, что такое диктатура пролетариата.

На съезде Советов Ленин объявил:

— Ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием. Насилие, когда оно происходит со стороны трудящихся, эксплуатируемых масс против эксплуататоров, — да, мы за такое насилие!

Некоторые большевики пугались ленинских слов.

Александра Михайловна Коллонтай недолго пробыла министром. Не согласившись с мнением большинства наркомов, демонстративно вышла из состава правительства. Сидя теперь уже не в президиуме, а в зале, внимательно следила за разгоравшейся на партийном съезде дискуссией о методах управления — страной и партией.

Ленин назвал внутрипартийную демократию вредной, считая, что излишние дискуссии и выборность руководителей должны остаться в прошлом:

— Это был период сплошной коллегиальности. Из этого исторического факта не выскочишь. Но когда говорят, что коллегиальность — школа управления… Нельзя же все время сидеть в приготовительном классе школы! (В зале аплодисменты.) Этот номер не пройдет. Мы теперь взрослые, и нас будут дуть и дуть во всех областях, если мы будем поступать, как школьники… Все эти крики о назначенцах, весь этот старый, вредный хлам, который находит место в разных резолюциях, разговорах, должен быть выметен… Некоторые меньшевики и эсеры требуют замены единоличия коллегиальностью. Извините, товарищи, этот номер не пройдет! От этого мы отучились.

На трибуну вышла Александра Коллонтай. Она рассказала, как партийные секретари мешали ей излагать ее взгляды и в результате она с трудом издала брошюру «Рабочая оппозиция» тиражом всего полторы тысячи экземпляров: