Сумерки всеобуча. Школа для всех и ни для кого

Причина лежит на поверхности; мне даже не нужно ее называть. Мещанство и купечество серьезными образовательными потребностями, хотя бы в рамках поверхностного четырехлетнего гимназического курса, не обладало; дворянство же не хотело отдавать своих детей в общесословные учебные заведения – не из аристократической спеси, а по тем же самым причинам, по которым решила поменять место жительства бостонская элита. Когда же Николай оставил в гимназиях (уже семилетних) столько разночинцев, что культура поведения навязывалась им, а не ими, дворяне преодолели недоверие к казенным гимназиям и стали охотно отдавать туда своих детей.

Первые претензии общественности на формирование образовательной политики государства были высказаны в статьях Д. И. Писарева (прежде всего – «Наша университетская наука», 1863 г.) и в работе А. П. Щапова «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа» (1870). Казанский историк писал: «Насущно необходимо, чтобы не только нынешние привилегированные поколения, но и все простонародные, рабочие молодые поколения усиленно, серьезно и основательно изучали естественные науки и таким образом с полной подготовкой выходили на общее многотрудное дело экономического и культурного покорения суровой северной природы и на создание естественнонаучных, рациональных основ народной экономии» (как видит читатель, понять генезис советской педагогической концепции без этой книги невозможно).

Экспериментальной проверки этим идеям пришлось ждать достаточно долго. Обращает внимание, однако же, то, что и Писарев, и Щапов мыслят свою школу как однотипную и обязательную (и то и другое противоречило образовательной практике Императорской эпохи). Почему? Легче всего было бы объяснить из последующего развития; но жизнь сложнее, чем ее осуществившийся вариант, и развитие могло идти разными путями. Отвергнутые ценности казались совершенно лишними и ненужными? Внимание было сосредоточено на подлежащих усвоению знаниях, с надеждой, что вопросы воспитания ума и сердца (если только признавать существование этих вопросов) разрешатся как-нибудь сами собой? Несомненно одно – общественность, выдвинув свой образовательный проект, мыслила его не как дополнительное пространство выбора, а как могучее орудие разрушения прежней школы.

Либеральный вариант народничества был в России поверхностно-энциклопедическим. Жесткий – полностью отвергал гуманистическую культуру, положенную школьной администрацией в основу среднего образования Империи. Здесь будет уместно сказать несколько слов о советском образовании.

Сейчас модно оценивать его как лучшее в мире. Это далеко от истины: система советского среднего образования не могла и не хотела, напр., дать ученикам знание двух иностранных языков. Однако как вариант всеобуча, задуманный для конкретных социальных обстоятельств, она была удачной: преобладание естественно-математического компонента в общем и целом соответствует природе русского ученика, встречное движение начальной школы и гимназии завершилось в точке, более близкой все-таки к последней, и для значительной части населения средняя школа была «на вырост». Наконец, систему дополнили естественно-математическими школами повышенного уровня, способными решать задачу подготовки научных кадров (спецшколы с одним иностранным языком не могут быть признаны качественными гуманитарными школами). Тип «образованного человека» серьезно понизился сравнительно с эпохой Империи, но массовый уровень несколько вырос (правда, меньше, чем был бы естественный рост в самой Империи). Однако удачной советскую систему можно признать лишь в рамках всеобуча; в нынешних же социальных условиях его концепция – однотипное образование для всех – работать не будет.

Статья четвертая и последняя. Химера общего образования

Первые статьи цикла «Сумерки всеобуча» вызвали – неожиданно для меня – живую и резкую реакцию, которая иногда вызывает желание поспорить; однако лучше от этого воздержаться, поскольку опровержение «красных» взглядов в целом увело бы меня в сторону от основной задачи; хотелось бы, конечно, чтоб оппоненты видели в моих статьях то, что я пишу, а не систему взглядов, которую они опознали по двум-трем признакам и развивают дальше независимо от моей мысли. Но – учитывая тяжелое интеллектуальное наследство в гуманитарной области – рассчитывать на это не приходится. Добавлю только, что, по моему глубокому убеждению, реформировать нынешнюю школу исходя из одного только советского опыта (другой нам жизнью не дан и может быть заменен исследованием) немыслимо.