Сумерки жизни

А потом вновь водворялась тишина, пока игра не сыграна. Общество здесь было космополитическое: два или три пожилых женевца, несколько немцев и русских, два или три лица неопределенной национальности, смуглого еврейского типа, знакомого в Монте-Карло Aix les-Bains, говорящих одинаково свободно по-английски, французски и немецки, и несколько англичан и американцев. Среди последних находились Рейн и Гокмастер. Американец много выиграл. Когда очередь доходила до него, он получал, сравнительно со ставкой, в семь, девять и двенадцать раз больше, и перед ним лежала небольшая горка банкнотов, фишек и золота. На маленьком столике рядом с ним стоял большой стакан водки, смешанной с водой, который он в перерывы вновь наполнял из обыкновенного разделенного на градусы графина и кувшина холодной, как лед, воды. Лицо его горело, глаза неестественно блестели, и говорил он, когда лопатка крупье пододвигала к нему выигрыш, несколько многословно и возбужденно.

Рейн, игравший очень мало, не выигрывал и не проигрывал. Он сопровождал Гокмастера просто из желания развлечься, пробыть вне дома час или два перед сном. Натолкнула их на мысль зайти сюда веселая прогулка вдоль набережных от курзала и обратно. Но Рейн засел тут рядом с Гокмастером на несколько часов, заинтересовавшись игрой и удивительным счастьем своего спутника. Для здравомыслящего человека, любящего жизнь и интересующегося ее разнообразными проявлениями, в наблюдении за случайностями игорного стола есть нечто возбуждающее. Кажется, что сама фортуна является сюда и собственными руками поворачивает свое колесо. Великий мир на время как бы остается неподвижным и только этот маленький мирок подвержен ее случайностям.

Наконец, ему это надоело, и он стал убеждать Гокмастера уйти отсюда. Притом возрастающее возбуждение американца впервые обратило его внимание на количество выпитого им алкоголя.

— Я не прочь совершенно обобрать этих молодцов, — возразил Гокмастер.

— В таком случае, — заявил Рейн, поднимаясь, — я иду домой.

Тот схватил его за рукав.

— Еще полчаса.

— Нет. С меня хватит. Да и с вас тоже.

— В таком случае, до розыгрыша этого последнего банка.

Крупье заявил о новом банке… поставив его на аукцион:

"Банк сдается. Сколько предлагается за банк?"

— Я обожду одной вашей ставки, — сказал Рейн, идя на компромисс.

Стали поступать заявления на банк. Десять луидоров, двадцать, тридцать.

— Пятьдесят, — крикнул вдруг Гокмастер, опершись локтями на стол. Рейн хлопнул его по плечу.

— Это против нашего уговора.

— Сто, — крикнул жирный немец с другого конца стола, все время проигрывавший.

— Подождите, если вам охота потешиться, — заметил Гокмастер. — Двести.

Поднялся ропот. Игра в клубе редко бывает такая крупная. Это было слишком.

— Довольно, довольно, — заворчали женевцы. Остальные, однако, были захвачены возбуждением.

— Двести пятьдесят, — крикнул немец.

— Четыреста, — заявил Гокмастер.

— Пятьсот! — завопил немец.

— Банк может остаться за этим господином, — протянул Гокмастер. — А я пойду ва-банк.

А это значило, что он один играет против банкомета на всю сумму банка в 400 фунтов.

Наступила мертвая тишина. Немец, бледный и как-то осунувшийся, занял свое место. Ставки были разложены на столе. Крупье положил перед новым банкометом свежие колоды карт. Немец дрожащими пальцами отделил Гокмастеру и себе по две карты, сдав их по одной. Американец оставил свои карты на столе перед собою и поднял глаза на Рейна, который стоял позади его, также захваченный общим возбуждением.

— Если я проиграю, то ближайшим поездом возвращаюсь в Чикаго.

— Возьмите ваши карты, — проворчал нетерпеливый голос.

Гокмастер взял карты в руки, это были шестерка и четверка, составлявшие вместе десять, что, по правилам игры, согласно которым десять и кратное десяти в счет не идут, равно нулю.

— Одну карту? — спросил немец.

— Да.

Карта оказалась тузом. Капли пота выступили на лбу американца. Только чудо могло его спасти… если у банкомета окажутся десятки. Если очки на картах банкира за вычетом десятков составят число между двумя и девятью, Гокмастер проиграл. Банкомет открыл свои карты. Две королевы. Девять шансов против четырех были на стороне банкомета. Он медленно снял себе карту с колоды. Оказалась десятка бубен. И на этот раз бешеная удача всего вечера не изменила Гокмастеру: американец выиграл, несмотря на ничтожность своих шансов. В зале поднялся, как гроза после зловещего затишья, шум и возбуждение.

— Идемте, — проговорил решительно Рейн, увлекая своего приятеля к выходу.

— Я хотел бы наскочить еще на одного такого, — заметил Гокмастер, пошатываясь.

Свежий ночной воздух подействовал на него, как электрический удар. Он уставился на Рейна тяжелым и недоверчивым взором и бессмысленно расхохотался.

— Похоже на то, что я нализался, как сапожник.