Сумма Теологии. Том VIII

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «щедрому весьма свойственно даже преступать меру в даянии»[799].

Отвечаю: щедрому приличествует пользоваться деньгами. Но пользование деньгами состоит в расставании с ними. В самом деле, приобретение денег скорее подобно их порождению, чем использованию, а хранение денег, в той мере, в какой оно определено к тому, чтобы облегчить пользование ими, подобно навыку. Расставание же с вещью подобно отбрасыванию, когда мы отбрасываем её тем дальше [значит, и совершенней], чем с большей [значит, и более совершенной] силой мы это делаем.

Следовательно, расставание с деньгами посредством отдания их другим связано с большим совершенством, чем трата их на свои собственные нужды. Но добродетели свойственно стремиться к большему совершенству поскольку «добродетель есть некоторое совершенство»[800]. Следовательно, щедрого хвалят в первую очередь за даяние.

Ответ на возражение 1. Рассудительности не свойственно удерживать деньги, если их могут украсть или бесцельно растратить. А вот тратить их с пользой не менее, а более рассудительно, чем с пользой их удерживать, поскольку при пользовании деньгами, которое можно уподобить движению, возникает гораздо больше отношений, чем при их хранении, которое можно уподобить покою. Так, что касается тех, кто, получив заработанные другими деньги, тратит их с большой щедростью потому, что не имеет опыта нужды в них, и если эта их неопытность является единственной причиной их щедрых трат, то они не обладают добродетелью щедрости. Однако подчас эта неопытность просто устраняет препятствие к щедрости, делая неопытных более готовыми к её акту, поскольку изредка основанный на опыте страх перед нуждой препятствует приобретшим деньги щедро пользоваться ими, равно как препятствует этому, согласно Философу, и привязанность к ним со стороны тех, кто приобрел их благодаря собственным усилиям[801]

.

Ответ на возражение 2. Как было сказано нами в этом и предыдущем разделах, щедрости свойственно надлежащее пользование деньгами и, следовательно, надлежащее их даяние, поскольку даяние денег – это пользование ими. Но всякая добродетель страдает от того, что противно её акту, и избегает всего, что этому акту препятствует Затем, должному даянию противоположны две вещи, а именно, не давать, когда должно дать, и дать, когда давать не должно. Поэтому щедрый испытывает сожаление в обоих случаях, но особенно – в первом, поскольку он в наибольшей степени противен присущему щедрости акту. По этой же причине он не дает всем – ведь если бы он давал всем, это [когда-нибудь] воспрепятствовало бы его акту, поскольку он лишился бы средств для того, чтобы давать тем, кому приличествует давать.

Ответ на возражение 3. Даяние и получение соотносятся друг с другом как действие и претерпевание. Но одно и то же не может одновременно являться началом действия и претерпевания. Следовательно, коль скоро щедрость является началом даяния, щедрому не свойственно быть готовым получать и тем более просить. Отсюда известный стих: «Кто в мире этом желает приятным быть многим, тот должен Часто давать, редко брать и не спрашивать вовсе». Однако для того, чтобы иметь возможность давать то, что требует от него щедрость, щедрый должен проявлять предусмотрительность в отношении своего имущества, внимательно относясь к тратам, чтобы иметь возможность щедро им пользоваться.

Ответ на возражение 4. Тратить [деньги] на себя является естественной склонностью, тогда как тратить деньги на других присуще именно добродетели.

Раздел 5. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЩЕДРОСТЬ ЧАСТЬЮ ПРАВОСУДНОСТИ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.

Кажется, что щедрость не является частью правосудности. В самом деле, правосудность связана с долженствованием. Но чем более что-либо является должным, тем менее даяние этого является щедростью. Следовательно, щедрость [не только] не является частью правосудности, но и [вообще] не совместна с нею.

Возражение 2. Далее, правосудность, как было показано выше (58, 9; 60, 2), относится к деятельностям, в то время как щедрость – по преимуществу к любви и желанию денег, каковые суть страсти. Следовательно, щедрость, похоже, принадлежит скорее благоразумию, чем правосудности.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (4), щедрости приличествует совершать в первую очередь надлежащие даяния. Но надлежащие даяния свойственны благодеянию и милосердию, которые, как было показано выше (30; 31), принадлежат горней любви. Следовательно, щедрость является скорее частью любви к горнему, чем правосудности.

Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Правосудность надлежит осуществлять с сочувствием к людям. Понятие же сочувствия разделяется на две части, правосудность и благодеяние, которое ещё называют щедростью или добросердечием». Следовательно, щедрость принадлежит правосудности.